 |
РУБРИКА "ЭТНОПОИСК" История, которую мы теряем
 «Я здесь просто так копаю»
Нет в России такого закона, который запретил бы человеку взять в руки лопату и копать себе в чистом поле. А вот закон о том, что нельзя проводить самостоятельные раскопки на территориях, где находятся памятники археологии, есть, но только он не действует, потому что никто не может четко сказать, где эти памятники находятся.
Большинство ныне известных памятников археологии были поставлены на государственную охрану с 1956-го по 1970 годы. Археологи тогда массово выезжали в разведывательные экспедиции, ориентировались по аэрофотоснимкам, общались с местными жителями, привозили многочисленные свидетельства о древностях, зарытых в земле. Работы тогда было настолько много, что некоторые данные даже не проверялись. Например, в том же Федоровском районе участники экспедиции два дня кружили вокруг маленькой деревеньки, чтобы найти отмеченный в плане курган. Оказалось, что в свое время его местонахождение зафиксировали со слов одного старожила, а другой поведал археологам о том же самом памятнике, но в иных выражениях. Итог - в реестре объект числился два раза.
- В экспедициях мы несколько раз сталкивались с подозрительными людьми, которые проводили незаконные раскопки, буквально хватали их за руку, фотографировали, записывали номера машин, передавали данные в правоохранительные органы, но ни один человек пока не оказался на скамье подсудимых. Опять же потому, что защита в таком случае строится на одном принципе: «Я не знал, что здесь памятник археологии, охраняемый государством», - сокрушается Николай Борисович. - Именно поэтому после инвентаризации рядом со всеми объектами должны появиться таблички, информирующие, что это памятник археологии. Тогда уже копателям не отвертеться.
Но, с другой стороны, желающих стать доморощенными Индианами Джонсами, у нас хоть отбавляй. Только вот не все знают, где нужно копать, чтобы наткнуться на древности. Не упростят ли таблички жизнь «черным копателям»?
Николай Борисович только смеется. В экспедиции он ездит каждый год, и с копателями сталкивался неоднократно, поэтому со всей ответственностью заявляет:
- «Черные копатели» ничуть не менее информированы, чем археологи. Конечно, подробные карты с указанием всех объектов археологии хранятся в сельсоветах и являются документами внутреннего пользования. Однако найти объекты, представляющие ценность для археологии, не сложно, - объясняет он. - Кроме того, все копатели - люди не случайные. Когда-то все они ездили в легальные археологические экспедиции в качестве волонтеров. Просто потом вместо помощи науке выбрали путь личного обогащения.
Когда «сереет» археолог
Но даже два-три сезона, проведенных в экспедиции, не помогут стать неспециалисту настоящим археологом, а среди уничтоженных памятников встречаются и такие, что раскопаны вполне профессионально.
Оказывается, среди тех, кто ведет раскопки, различают два типа личностей: «черные копатели» и «серые археологи». Если с копателями все более или менее ясно, то «серые археологи» - люди очень загадочные.
- Есть ученые, которые стремятся собрать как можно больше находок, - делится мнением Николай Борисович. - Однако чтобы провести раскопки по всем правилам, нужно много времени и сил, которые тратятся в первую очередь на оформление документов. Например, чтобы выехать в разведывательную экспедицию (то есть, даже чтобы просто посмотреть, есть ли памятник, возможно ли проводить раскопки), необходимо получить Открытый лист. Когда мы собирали документы, наш запрос в Министерство культуры России получился больше чем на 60 листов, ответ мы ждали месяц. Возможно, обычная нетерпеливость толкает людей на то, чтобы выезжать без Открытых листов…
На раскопанных объектах в Федоровском районе Николай Щербаков и кандидат исторических наук Ия Шутелева видели четкие квадраты раскопов и бровки. Но только ни одного отчета об этих экспедициях исследователи так и не обнаружили. Все потому, что работали неизвестные люди без Открытого листа. Вопрос наживы тут практически отпадает. Кости животных, осколки посуды, простенькие украшения. Легальные раскопки, без металлоискателя, подразумевающие последовательное снятие слоев земли, позволяют найти вещи бесценные для науки, но совершенно бесполезные на черном рынке. Проблема в том, что и для археологии такие находки теряются навсегда.
Вопрос отчета
Все археологи мира ненавидят Генриха Шлимана. Несмотря на то, что он известен, как человек, нашедший «клад Приама», ученые доказали, что город, раскопанный археологом-любителем, старше Трои на тысячу лет, не меньше. А тот город, который описан в «Илиаде» и «Одиссее», Шлиман просто прокопал, не обратив на него особого внимания. К чему это, собственно? Да к тому, что археологи и сейчас не могут полноценно исследовать вещи, извлеченные Шлиманом, и адекватно сказать, что же он нашел. Все потому, что археология - наука точных привязок.
Нашел ученый на раскопе монетку, привезенную из дальних стран. Он должен четко написать в отчете, где именно она лежала, что рядом находилось, в каком она состоянии, приложить фото и так далее. А если достать ее с раскопа и положить в мешочек, помыть дома содой и натереть до блеска, то никакой информации с нее уже не получить. Пропал артефакт. Конечно, профессиональный археолог не будет драить до блеска монетку, может, для своего архива он и зафиксирует, где и как она лежала, но только отчет с экспедиции он написать не сможет, ведь Открытого листа у него нет, а, значит, раскопки проведены незаконно. Поэтому данные, полученные «серыми археологами», никогда не будут доступны общественности. После завершения инвентаризации проводить незаконные раскопки станет сложнее, да и «серых археологов» закон приравняет к «черным копателям».
Пока не проехал трактор
Однако памятники уничтожаются не только по злому умыслу, но и случайно - во время проведения сельскохозяйственных работ. Нельзя винить тракториста за то, что он заехал на холм, который на самом деле оказался курганом. Он не владел информацией, что территория-то, оказывается, охраняется государством, а исследования самого холмика могут добавить целый параграф в учебник по истории, который вечерами штудируют его дети. Теперь же ответственность за сохранение памятника археологии лежит не только на государстве, но и на владельце участка.
Тут нельзя обойти стороной приватизацию земель сельскохозяйственного назначения. В республике этот процесс в свое время был приторможен. Приватизация, начавшаяся в 2006 году, шла в три этапа. Последний завершается 31 декабря текущего года. Жители районов получат паи и будут обязаны обрабатывать участки, коллективно или, выделив свою долю. Если на участке оказывается памятник археологии, то владелец не становится по умолчанию обладателем клада. Памятник археологии продолжает принадлежать государству, и все работы на нем можно проводить, только получив Открытый лист. Но в то же время владелец участка (или владельцы) обязаны сохранять этот памятник - то есть следить за табличкой, предупредить всех, кто будет работать на этом участке, о границах охранной зоны. В противном случае их ждет административная ответственность.
- Когда участок ставится на кадастровый учет, прописывается, есть ли там памятник, - объясняет Николай Борисович. - Если таковой имеется, то владелец ставится об этом в известность, а данные хранятся в сельсовете, Регпалате, прописаны в документах на участок. Таким образом, памятник ставится на двойную охрану, если хотите, а определение круга ответственных лиц позволит навести порядок.
Такая же ситуация и в черте города. Памятники есть ведь и на территории Уфы. На слуху, пожалуй, только три. Уфа-II, Чертово городище и Дежневские курганы, но объектов намного больше. Числится в Уфимском районе и городе Уфа 39 объектов. В этом году инвентаризация дошла и до Уфы, однако, участники экспедиции и не рассчитывают найти памятники в целости и невредимости.
Отсутствие реестра и четкого определения, где находится памятник, привело к тому, что сохранность объектов оказалась исключительно на совести и краеведческих познаниях застройщиков.
Существует закон, согласно которому, если в ходе строительных работ на площадке найдены какие-нибудь артефакты, застройщик обязан сообщить об этом в орган по охране памятников, потом получается Открытый лист и проводятся раскопки. Однако дело это, как уже было сказано, муторное. Кроме того, раскопки длятся не три месяца, а годами. Поэтому застройщикам попросту невыгодно сообщать о найденных в земле вещах и звать экспедиции. И так темпы строительства срываются. Плюс ко всему, с первого раза непривычным взглядом и не определить, что перед тобой: обломок уникального сосуда или просто камень.
В наследство далекому будущему?
Если памятники так активно уничтожаются, то не проще ли начать раскопки сейчас и получить максимум данных?
- Это невозможно, - говорит Николай Борисович. - Проведение раскопок требует очень больших ресурсов. К тому же процесс этот кропотливый. Памятник не просто раскапывают и составляют по нему отчеты. Мы, например, стараемся проводить множество анализов: радиоуглеродный (определяет возраст находки), остеологический (изучение костей животных), трасологический (позволяет выяснить, какими материалами было обработано изделие из камня или кости), палеопочвоведческий, технико-технологический анализ керамики, металлографический и так далее. Все это очень трудоемко, однако с каждого памятника мы стараемся получить максимум данных. Кроме того, технологии совершенствуются. Появляются новые анализы, приборы, так что сейчас лучше просто обеспечить сохранность памятнику.
…Между тем в западных научных журналах все чаще пишут о России и нашей археологии. Иностранные ученые смотрят на нас с интересом, а иногда и с нескрываемой завистью. Еще бы, ведь в странах Евросоюза во время индустриализации большая часть памятников археологии была уничтожена. Но то, что осталось, сохраняется с крайним почтением.
Над памятником устанавливают навес, чтобы дожди и снега не уничтожили его, часть объекта восстанавливают (есть в археологической науке даже специальное направление, когда по технологиям древности реконструируются дома, лепятся сосуды, делают другие предметы утвари), а потом водят туда туристов. У нас в республике сегодня существует лишь два объекта археологического туризма (пещера Каповая или Шульган-таш и городище Уфа II). В России принято объект после раскопок закапывать обратно. Конечно, если это делать по методике, памятник со временем можно раскопать вновь и, может, даже получить по нему новые данные. Закапывают памятники по нескольким причинам. В ямы падает скот, горы земли, образовавшиеся в ходе раскопок, мешают вести сельскохозяйственные работы, да и просто неэстетично выглядят. Кроме того, после нескольких лет в раскопанном состоянии памятник разрушается сам по себе.
***
Технологии движутся вперед семимильными шагами. Есть подвижки и в археологии. Появляются более сложные анализы, которые помогают узнать ученым еще больше, изобретают новые приборы, позволяющие «просвечивать» недра на предмет наличия артефактов. Но даже самые высокие технологии окажутся бесполезными, если сам памятник будет уничтожен.
Маргарита ТИЛОВА |
|
 |
