В минувшем марте в Уфе случилось знаковое событие: город возглавил молодой мэр Ратмир Мавлиев, уроженец Нефтекамска, где три года трудился главой муниципалитета. Судя по реакции в интернете, нефтекамцы сожалели об уходе успешного градоначальника. А вот столица республики приняла новоявленного мэра настороженно. По этому поводу друзья в соцсетях задались вопросом: а что, коренного уфимца не нашлось?! Резонная, в принципе, реплика. Не берусь судить о малознакомом пока человеке, хотя по отдельным фрагментам его встреч, бесед с жителями и коллегами личность нового мэра начинает проступать. 

Что же касается неуфимского места рождения Мавлиева, оно, если кого отчасти и смущает, не является доминирующим. Сергей Сергеевич Воронинский, оставивший в истории Уфы яркий след на постах председателя исполкома (считай, советский мэр) и первого секретаря Уфимского горкома (самый главный в городе начальник), тоже родился не в Уфе, а в Московской области. О нем, собственно, и захотелось в этот раз вспомнить.

Перед войной Сергей Воронинский поступил в Рыбинский авиационный институт, а с началом боевых действий получил бронь и вместе с моторным заводом оказался в Уфе в эвакуации. С того момента он и заступил на службу нашему городу, героически перевыполняя производственные нормы: как известно, каждый четвертый штурмовик, крушивший фашистов, поднимался в небо на уфимском двигателе. Моторостроители ночевали на заводе, чтобы экономить время на дорогу до частных квартир, где разместилось большинство эвакуированных. Немногословный Воронинский заражал заводчан несокрушимой верой в победу и готовностью жертвовать собственным здоровьем, сутками не отходя от станка и довольствуясь скудным пайком. Как он рассказывал в одну из последних наших встреч, Уфа ему открывалась постепенно, первое время из-за круглосуточной вахты на заводе некогда было даже оглянуться вокруг, но постепенно он все больше восхищался милым, тогда еще очень провинциальным городом, раскинувшимся на выступающем из двух сестер-рек полуострове. И все же еще долго скучал по своим родным местам, а возглавив исполнительную власть в послевоенной Уфе, старался высаживать березы - вечный символ российской глубинки. «Березы - моя слабость, не могу устоять перед их красой», - признавался ветеран. 

Мало кто из уфимцев сегодня знает, что Непейцевский дендропарк от вырубки и застройки спас именно Воронинский! По молодости они с супругой впервые забрели в этот удивительный уголок, где росли уникальные деревья и кустарники. И тогда Сергей стал наводить справки, узнал об основателях - дворянине Осипе Непейцове, кому первоначально принадлежала земля и кто с 1811 года начал создавать там диковинный парк, а затем об отце и сыне Базилевых, продолживших обустраивать заповедник. Именно с этого исторического места (а не со старой Уфы, как для многих) зародилось в душе рыбинского паренька уважение к нашему городу: какие благородные люди, оказывается, здесь жили! А уже годы спустя председателю исполкома Уфы Воронинскому удалось спасти наш дендропарк. Благодаря его хлопотам в 1965 году вышло постановление Совмина БАССР о присвоении Непейцевской даче статуса памятника природы. Впрочем, давайте вспомним все по хронологии. 

…После войны Сергей окончил уже Уфимский авиационный институт, быстро стал одним из ведущих и авторитетных руководителей на моторном заводе - начальником цеха, заместителем парторга. Его заметили в обкоме. В 1957 году назначили заведующим промышленно-транспортным отделом горкома партии, в 1959 году избрали вторым секретарем. С 61-го по 69-й работал председателем исполкома горсовета, а с июля 69 года - первым секретарем горкома КПСС. 

Никаких пресс-служб тогда не было, Воронинский многим моторостроителям, жителям Черниковки, а потом и уфимцам из центра запомнился как вездесущий служащий с фотоаппаратом: фиксировал непорядок на пленку, быстро проявлял и печатал снимки, которые на совещаниях становились неопровержимым доказательством чьей-то халатности, нерасторопности, безграмотности. Сам Сергей Сергеевич был не только асом в технике, но и прекрасно ладил с людьми, его не боялись, а уважали и ценили. Именно к нему за помощью шли руководители учреждений и предприятий - Воронинский непременно найдет выход!

Ни разу не строитель, он радел за новые объекты, именно при нем Уфа активно застраивалась. Благодаря его находчивости и дипломатичности появились знаковые учреждения культуры, образования, социальной сферы, и сегодня создающие неповторимый облик нашего города. А ведь тогда разрешение на их возведение получали в Москве: приходилось месяцами ходить по коридорам власти, выбивая добро на строительство. Воронинский взял на вооружение опыт коллег из других регионов: там умудрялись строить необходимые жителям здания. Искали лазейки, чтобы обойти Госплановские «неззя», но своими «ноу-хау» делиться опасались - комитет народного контроля не дремал. Однако Сергея Воронинского знали и уважали и в других регионах страны, ему доверяли. 

Начмед онкодиспансера, располагавшегося тогда в Черниковке на улице Дмитрия Донского, подстерегала предисполкома после совещаний, приходила в его кабинет с одним вопросом: больница в аварийном состоянии, люди гибнут из-за не оказанной вовремя врачебной помощи - нужна современная больница. И Воронинский начал стройку. 

- Ты что опять затеял на Шафиева? - вызвал Воронинского первый секретарь обкома Нуриев.

- Общежитие для студентов пединститута, пряча глаза, ответил предисполкома. 

- А на самом деле? - допытывался первый.

- Онкодиспансер. На Донского здание разваливается, многим больным приходится отказывать… - начал было оправдываться Воронинский, но Нуриев его остановил:

- Ладно, знаю. Важная стройка. Но выговор получишь, - предупредил глава обкома. А потом стал расспрашивать, кто ему такую хитрую схему финансирования строительства больницы подсказал. Градоначальник Уфы признался, что коллеги-свердловчане так строят. Зия Нуриевич, провожая Воронинского до дверей кабинета, крепко пожал руку в знак поддержки и одобрения. 

В московском Главке рьяно следили за использованием бюджетных денег, даже на проекты больниц и школ накладывали вето, не говоря уже о «развлекательных объектах». Безоговорочное одобрение получали обычно продовольственные магазины, которые, по мнению московских боссов, решали вопрос о хлебе насущном, а также пополняли казну. Так что на местах частенько продмаг (по проекту) превращался потом в поликлинику на первом этаже жилого дома. Оглянитесь вокруг - до сих пор наше здравоохранение держится благодаря построенным таким образом учреждениям. Большинство зданий городской инфраструктуры закладывались и строились как раз во времена «борьбы с архитектурными излишествами». Кстати, здание администрации Уфы возводилось по типовому проекту школы. А из Донецка предисполкома привез проект планетария и схему согласования, с чем и явился к первому секретарю Башкирского обкома - мол, чем Уфа хуже Донецка?! Одаренный от природы Воронинский (прекрасно рисовал и музицировал - на слух любую мелодию подбирал на фортепиано и аккордеоне), культуру считал важнейшим городским компонентом, открытию музыкальных и художественных школ, театров, библиотек придавал первостепенное значение. Без финансирования из Москвы Воронинскому удалось построить кинотеатр имени Гагарина и десятки других объектов. 

Тандему Воронинский - Нуриев выпало по судьбе заниматься установкой памятника Салавату Юлаеву. Сколько копий пришлось сломать, чтобы найти достойное место для шедевра! Мнения местных архитекторов, строителей и чиновников поначалу диаметрально расходились: преобладал рациональный подход - как дешевле и проще. И только несколько архитекторов поддержали автора - известного скульптора Сосланбека Тавасиева, предложившего установить Салавата Юлаева на крутом берегу Белой, поблизости с телевышкой. Однако этот вариант категорически не принимали строители и с возмущением говорили о затратах, требующихся на снос частного сектора - то были городские трущобы.

Сердцем Воронинский сразу принял сторону Тавасиева, но не спешил убеждать первого секретаря обкома, поскольку денег на такое масштабное расселение жителей Архиерейки в самом деле не было. Дожимали Нуриева другие люди - Мустай Карим со свойственной ему дипломатичностью ненароком заводил разговор о том, как любит возвращаться в Уфу из дальних поездок ночью, когда с моста открывается вид на «белый город на горе», каким он увидел его еще в детстве, и как с годами будут обустроены берега Агидели… И Нуриев сдался! Собрал строителей, руководителей Уфы и уже тоном, не терпящим возражения, объявил:

 - Принимаем предложение скульптора - памятник ставим на обрыве над Белой. Приступайте к делу и готовьте предложения по первоочередному расселению жителей. 

Воронинского он попросил остаться, чтобы обсудить детали большого проекта. Разговор с глазу на глаз начал с вопроса:

- Ну что, доволен?

Сергей Сергеевич в ответ только сдержанно поблагодарил, интуитивно он ждал такого решения от главы обкома. Кстати сказать, к юбилейному 1967 году, когда праздновали полувековую дату Октябрьской революции, заказов на изготовление памятников вождю из разных городов страны на ленинградский завод поступило в десятки раз больше производственных мощностей. И тогда Воронинский вместе с композитором Загиром Исмагиловым отправились в Ленинград с концертом, на котором была исполнена ария Салавата Юлаева из одноименной оперы - и заводчане в знак благодарности вне очереди изготовили скульптуру для Уфы. Торжественное открытие памятника в результате состоялось 17 ноября 1967-го, а неделей раньше на площади перед Горсоветом появилась новая скульптура Ленина с призывно вскинутой вверх рукой - московского зодчего Михаила Бабурина. Прежняя фигура вождя скульптора Меркурьева, значительно меньшая по размеру, простояв семь лет на проспекте, переехала в Дему. Главная городская площадь стала местом притяжения свадебных кортежей: «Верной дорогой идете, товарищи!» - поздравляли гости молодоженов словами Ильича, имитируя жест вождя.

 В тот юбилейный для страны год в Уфе открылся универмаг «Уфа» на проспекте Октября, а на Первомайской в Черниковке по такому же проекту возвели ЦУМ Калининского района. Перед праздниками в этих магазинах «выкидывали дефицит» и предприимчивые уфимцы выстраивались в очередь еще задолго до открытия. Воронинский, став руководителем города, не забывал о своих бывших коллегах-моторостроителях, жителях северной части Уфы. Убеждал высоких начальников, что в Черниковке необходимо создавать такую же инфраструктуру, как и в историческом центре. Его волновало отсутствие там театров, поэтому он всячески поддерживал творческие коллективы при дворцах культуры нефтехимиков, моторостроителей, которые тогда щедро финансировали заводы. 

Не хотел Воронинский мириться и с тем, что во многих областных центрах детишек радовали и просвещали театры кукол, а в Уфе о нем только мечтали. Хотя труппа театра стала формироваться еще в 1932 году, благодаря двум самоотверженным женщинам - художественному руководителю Марии Елгаштиной и директору Гамбаре Мансуровой, в годы войны артисты-кукольники ездили по военным госпиталям со специальным репертуаром - яркими выступлениями с сатирой на Гитлера. После войны спектакли для детей возобновились, но о собственной сцене коллектив продолжал только мечтать. Мечтал о нем и Сергей Сергеевич, мечтал и искал выход. И тогда появился проект «пристроенного бытового помещения» на проспекте Октября - в географическом центре города, поближе к черниковским детишкам. (Кстати, Русский драмтеатр по тому же «принципу Воронинского» возвели.) Итак, в ноябре 1976 года театр кукол - то «бытовое помещение» - принял своих первых зрителей на собственной сцене. А Воронинский после обширного инфаркта в 75-м году досрочно ушел на пенсию… 

Я преднамеренно не стала касаться ситуаций, связанных с крупнейшими промышленными предприятиями: не только родной для Воронинского моторный завод, но и приборостроительный, РТИ, «Гидравлика», нефтеперерабатывающие заводы строились и расширялись тоже при нем. Началось интенсивное жилищное строительство: «Мы вытащили людей из бараков!» - с гордостью говорил Сергей Сергеевич, рассказывая о том, как застраивался проспект Октября невзрачными, как нам теперь кажется, пятиэтажками. Главную городскую спальню - Сипайлово - возводили уже при других градоначальниках, однако идею намыва грунта под жилищное строительство в пойме Уфимки Нуриеву впервые озвучил тоже Воронинский во время выездного совещания на Цэсовской горе по защите Непейцевского дендропарка. 

 Говорили мы с Сергеем Сергеевичем, с сожалением констатируя узость нашей самой протяженной магистрали - проспекта Октября. Почему-то даже соседнему Челябинску в главках согласовывали широкие бульвары и проспекты, полагая, что со временем соседний город станет миллионником, а на Уфу, увы, такие виды в Москве не имели. И башкирская столица развивалась скорее благодаря лоббизму, как мы сегодня бы сказали, местных руководителей. А когда пришло «время суверенитетов», Уфа опять оказалась обделена уже региональным руководством: основные ресурсы были брошены на подъем села, строительство там дорог, объектов инфраструктуры, газификацию - выходцы из села считали, что уфимцы и так избалованы благами цивилизации. Одно время кто-то из боссов продвигал «надувные» ФОКи, которые, как потом оказалось, легко уничтожить, проткнув гвоздем - что повсеместно и стало происходить. Кто автор, кто привлечен к ответу за неэффективную трату казны? Нет ответа. Мы упустили свое метро и десятки других знаковых объектов, какие появились, скажем, у соседей за последние десятилетия. 

Уфимцы лишь горько улыбаются, когда к концу августа - сентябрю на дорогах появляется злосчастная разметка за хорошую бюджетную копеечку, а буквально через месяц-другой она уходит под снег (в Уфе не удается пока зимой вычищать дороги до асфальта, как в других современных городах). С приходом весны вновь раздаются призывы начальства своевременно нанести разметку, объявляются торги, начинаются соответствующие процедуры - ситуация, увы, из года в год повторяется. 

Поэтому очень важна гражданская позиция государственных мужей в отстаивании интересов жителей и гармоничного развития нашего города. Чтобы не снесли уникальные лимонарий и дендропарк в угоду застройщикам, чтобы, наконец, нашлись деньги на реконструкцию цирка, чтобы появился приемлемый вариант завершения строительства мечети на проспекте Салавата…

Список можно продолжать и продолжать, погружаясь в «горячие точки» на карте Уфы, где есть угроза сноса чудом уцелевших пока памятников истории и архитектуры или покушение на «легкие города» - возведение, скажем, в уникальном лесном массиве вдоль Уфимки человейников. Хочется верить, что в новой команде города не окажется временщиков, преследующих личную выгоду в ущерб городской инфраструктуре, нашему наследию и культуре. Искренне желаю городским чиновникам быть благоразумными и озаботиться тем, какой след они оставят в памяти потомков.