Где останавливались командированные в Уфу партийные работники, ученые, приехавшие на симпозиум, или артисты на гастролях? Конечно, в главном отеле города. В 1941 году в столице республики ввели в строй гостиницу «Башкирия» на 175 номеров, два крыла которой выходили на улицы Ленина и Кирова. Новый монументальный отель должен был производить на приезжих неизгладимое впечатление. Но грянувшая Великая Отечественная война в одночасье изменила планы.
В этом выпуске мы публикуем выдержки из уникальных документов, находящихся на хранении в архивном отделе администрации Уфы.
- Сведения по личному составу гостиницы были приняты в 1999 году. Это 103 дела, охватывающие период с 1941 по 1997 год. До 1971 года гостиница относилась к жилуправлению ОКХ гор-исполкома. Ее структуру составляли дирекция, бухгалтерия, бельевой и материальный склады, душевое и котельное отделения, камера хранения, телефонная станция (коммутатор), столярная мастерская, портновская, - пояснила начальник отдела Ольга Нечаева.
Ссора с главбухом
История «Башкирии» началась в декабре 1935 года, когда на самом высоком уровне утвердили проект архитектора Владимира Максимова. Любопытный факт: в начале 1880-х годов участок на углу улиц Кузнецкой и Лазаретной, где через полвека появится гостиница, принадлежал Василию Максимову. В начале ХХ века улицы уже называются Уфимская и Центральная, а дома, которые снесли под будущую «Башкирию», принадлежали мещанам Шляпину, Тимохову и Ильину. Но история с Василием Максимовым - всего лишь совпадение. Ленинградский архитектор Владимир Михайлович Максимов до определенного момента не имел к нашему городу никакого отношения. Он родился в Северной столице в 1914 году в дворянской семье, учился в знаменитой Академии художеств. И только в марте 1935-го вместе с женой Златой Александровной был выслан в Уфу на 5 лет. Точной причины такого решения установить не удалось, но время в ссылке талантливый архитектор провел весьма плодотворно. При его участии были созданы проекты не только гостиницы, но и клуба паровозоремонтного завода (ныне ДК Железнодорожников), треста «Башзолото». Владимир Михайлович вернулся на родину в 1940-м, был призван на фронт. В 1944-1950 годах работал в институте «Ленпромстройпроект», в 50-х стал его главным архитектором. Всего он является автором и соавтором около 200 проектов объектов в Архангельске, Днепропетровске, Кривом Роге, Ленинграде, Липецке, Николаеве, Новгороде, Ярославле.
На сайте «Культурные коды нашего города» можно прочитать, что проект гостиницы перекликается как с проектом здания Совнаркома, так и Дома связи (почтамта). Главный вход с лоджией и четырехколонным портиком, хотя и выполнен в духе советской архитектуры 1930-х, но прямо намекает на предшественников из 1910-х - акцентированные лоджиями с портиками главные входы Аксаковского народного дома (Оперного театра) и здания Коммерческого училища (авиационный техникум) на той же стороне улицы Ленина.
Кстати, есть сведения, что первоначальное название гостиницы было «Европейская», но сразу после постройки ее переименовали в «Башкирию», деловая документация которой начинается 17 марта 1941 года - этим числом датирован приказ №1. Каллиграфическим почерком выведено: «Сего числа принял по акту имущественно-материальные ценности с имеющимся штатом и приступил к своим функциям директора». Кстати, прилагаемая особая опись материальных ценностей занимала целых 45 страниц. Под приказом стоит размашистая подпись чернилами - Куликов. В первые же дни между ним и главным бухгалтером Н.В. Гусевым развернулся нешуточный конфликт, о чем директор подробно пишет в официальных приказах: «За небрежное и безразличное отношение к возложенным обязанностям приказываю бухгалтера Гусева предупредить - впредь не повторять подобных явлений». Но этот самый Гусев решил тягаться с начальством и выразил протест, на документе есть его запись: «С приказом не согласен, 31 марта 1941 года», чем, вероятно, вывел директора из себя. Уже 4 апреля в книге приказов появляется длинное и обстоятельное объяснение:
«Гусев числится в гостинице «Башкирия» с 14 декабря 1940 года и за этот период - в течение четырех месяцев - не наладил надлежащего бухгалтерского учета и отчетности. В первых числах марта данное мной распоряжение по части упорядочения учета, а также дачи заказа в типографию имени Дзержинского - не выполнил. На мои вопросы первое время Гусев отделывался обещаниями и заверениями, но впоследствии сказал, что «словесные распоряжения директора - не приказ». По проверке мной двух авансовых отчетов, предоставленных Гусевым, оказались неверными, без соблюдения соответствующих правил. В них не указали Гусева отчитавшимся за израсходованные суммы - 350 рублей, взятых из кассы. Гусева с 5 апреля освободить от обязанностей главного бухгалтера и по окончании сдачи дел произвести с ним полный расчет».
Сегодня трудно сказать, действительно ли Гусев оказался нечистоплотным на руку или новый директор просто не сработался с ним. Тем не менее в приказе №3 значится, что Гусев должен быть уволен и в сжатые сроки передать дела Нине Иосифовне Цибульской, а ее принимают с окладом в 500 рублей. Но история этим не закончилась. Через пару недель приказы директора подписывает уже не Куликов, а товарищ Пасов. А приказ об увольнении Гусева мы встречаем гораздо позже - 17 сентября 1941 года. Можно предположить, что в этой схватке все-таки победил бухгалтер.
И швейцар, и полотер
«Согласно распоряжению зав. горкомхоза переведенных служащих из гостиницы «Астория» зачислить в штат гостиницы «Башкирия» на кировское крыло». За этими сухими формулировками - новая страница в истории гостиничной отрасли в Уфе. В здании дореволюционной «Руси», в советское время ставшей «Асторией», бывшие номера превратили в кабинеты для работников аппарата горкома ВКП (б) и Исполкома городского Совета, чиновники обживались на новом месте, а в новенькой «Башкирии» уже принимали первых гостей и быстро набирали штат. В приказах от апреля, мая, июня 1941 года то и дело читаем о принятии новых работников. Так, от 8 мая значится приказ о том, чтобы «Юсупова Яруллу Сафиулловича зачислить на должность швейцара с двухнедельным испытательным сроком», а «Хруцкий Алексей Николаевич зачисляется заместителем директора по хозяйственной части», Ящук Петр Васильевич - на должность кладовщика-агента, а Гайнанов Галимьян - полотером. Также были набраны десятки горничных, уборщиц. В приказе №19 от 27 мая 41-го года «на должность электромонтера временно по совместительству принят на работу Лангер Карл Германович с окладом в 150 рублей». Но не все шло гладко, так, в приказе от 5 июня читаем, что «Швейцара гостиницы «Башкирия» Чернова А. за нахождение на дежурстве в пьяном виде от работы отстранить. Заместителю директора тов. Хруцкому оформить материалы и передать в нарсуд на предмет привлечения Чернова к уголовной ответственности за нарушение указа Президиума Верховного Совета СССР».
Одна из самых ответственных должностей в гостинице - администратор. Именно он первым встречает и размещает гостей, разрешает конфликтные ситуации. А в «Башкирии» еще в первые месяцы работы случился серьезный казус. В докладной читаем, что «дежурный администратор Жданова проявила дерзость и грубое обращение с председателем Совнаркома БАССР тов. Вагаповым». Возможно, администратор просто не узнала высокое начальство, но скандал вышел изрядный. Хотя Ждановой повезло, работы она не лишилась, а отделалась строгим выговором с предупреждением. Тем не менее в приказе директор гостиницы резюмирует: «Категорически требую от всех сотрудников, как административного, так и обслуживающего персонала корректного обращения с клиентурой гостиницы, не допуская грубости и дерзости. Предупреждаю всех, что при повторении подобных случаев к виновным будут применены самые строгие меры вплоть до увольнения. Приказ этот прочесть во всех сменах и бригадах».
Первый тревожный предвестник наступающей войны мы видим в приказе №36 от 14 июня 1941 года. «Уфимским Горсоветом назначена воздушная тревога. Начальником штаба ПВХО гостиницы «Башкирия» назначить слесаря Михайлова, на которого возложить полную ответственность за проведение всех необходимых мероприятий». А через неделю уже началась война.
Вскоре в «Башкирию» эвакуировали исполком Коминтерна, и деятели мирового коммунистического движения работали в Уфе с октября 1941-го по май 1943 года.
Тяготы войны
Они очень быстро «докатились» и до Уфы. Уже в приказе от 29 июня 1941-го читаем, что «в соответствии с приказом Горкомхоза объявить о сокращении штата». Уволили 19 человек, остальным было поручено выполнять смежные должности.
С 1 августа 41-го года в гостинице вводится более строгий порядок заселения клиентов: только после предъявления счета об оплате. При выезде старшая горничная или дежурная по этажу была обязана принять комнату, проверить «наличие всего имущества» и произведен ли окончательный расчет. Только после этого гостю выдавался пропуск, по которому швейцар выпускал его из гостиницы. Делалось это, чтобы избежать краж. В приказе директора от 18 августа читаем, что «для ведения учета, получения и распределения хлебных карточек сотрудникам, а также лицам, проживающим в гостинице, назначить ответственным лицом своего заместителя Хруцкого».
Буквально каждый месяц в книге приказов появляются такие записи: «Столяра Несанулевича освободить от занимаемой должности с 28 августа ввиду его призыва в армию» или «Дежурную горничную Денисову Р.М. освободить от занимаемой должности с 12 февраля ввиду перевода на работу на завод №384. Бухгалтерии произвести окончательный расчет». Под этим номером значился Уфимский моторный завод.
Гостиничный фонд всей страны нес потери, во многих отелях были обустроены госпитали, не хватало элементарных средств гигиены. «Башкирия» хоть и продолжала принимать приезжих, но о задуманном при строительстве размахе пришлось забыть. В условиях военного времени дирекция гостиницы старается наладить работу. В приказе №128 от 24 ноября «На основании решения исполнительного комитета Уфимского Городского Совета предельный срок проживания в гостинице «Башкирия» командированным устанавливается не свыше 14 суток». Вскоре настоящей бедой становятся вши и клопы. В приказе №61 от 7 марта 1942 года читаем: «Приказываю не поселять в гостинице кого бы то ни было без прохождения санитарной обработки. Дежурным заблаговременно предупреждать клиентов и при заселении требовать квитанцию о прохождении санобработки. Но если с насекомыми еще можно было хоть как-то бороться, то с нехваткой постельного белья пришлось смириться надолго. Сначала его перестали выделять для тех жильцов, которые проживали в гостинице на постоянной основе. Всех дежурных горничных обязывали строго следить за количеством простыней, наволочек и одеял. Читаем в одном из внутренних приказов: «Следить, чтобы горничные не злоупотребляли бельем, распределяли его по возможности. Раздавая чистое белье, собирали столько же грязного. Белье менять один раз в неделю и не допускать употребление ранее уже использованного».
А для списания изношенного белья созывалась целая комиссия. Только после ее решения старье отправлялось на ветошь. Осенью 1942 года вводятся правила пользования электричеством: включать нагревательные приборы (печки, плиты и утюги) можно было лишь в определенное время и с разрешения дирекции. В приказе №180 от 29 сентября 1942 года читаем: «В соответствии с приказом по противовоздушной обороне с наступлением темноты вводится полное затемнение всех световых проемов, так чтобы ни один луч света не проникал наружу как с фасадной, так и по прочим сторонам гостиницы. Всех дежурных по этажам обеспечить необходимыми одеялами».
Борец за чистоту
Каждый раз, листая в архиве документы, с особым трепетом ищу записи, сделанные 9 мая 1945 года. «Еще только светает, а на улицах необычное оживление. У репродукторов сотни людей. Люди смеются, обнимаются. Крепко жмут друг другу руки. День нерабочий, но никому не сидится дома…». Так корреспонденты «Красной Башкирии» описывали День Победы в Уфе. В документах гостиницы нет никаких эмоциональных записей, в приказе №13 от 9 мая лишь значится: «Назначить ответственных дежурных на День празднования Победы!». К окончанию войны внутреннее убранство гостиницы представляло собой довольно печальное зрелище. Новый директор - товарищ Кудрин - бросает все силы на наведение порядка. В приказе от 2 января 1946 года значится: «Неоднократные проверки санитарного состояния гостиницы установили, что оно неудовлетворительное. В комнатах, где живут постоянные жильцы, сотрудники, артисты театров, - антисанитария. Нередко видна паутина, стены поцарапаны гвоздями, кругом следы насекомых (клопы, тараканы), не убираются пыль, мусор и всякие очистки. Так в комнатах 119, 175, где проживают сотрудники, всегда можно наблюдать недопустимую грязь. В комнате 123 на 4 этаже у артиста К. находится собака, которая часто своим лаем не дает покоя. Кроме того, жена и дочь артиста мусором засоряют умывальную раковину. Категорически запрещаю выливать грязную воду и мусор в уборные и умывальные раковины. Лица, замеченные за нарушением, будут выселяться с уплатой штрафа за прочистку трубопровода. Весь мусор выливать в помойную яму, которая находится во дворе. Старшему администратору проверять санитарное состояние комнат не реже 1 раза в неделю и о результатах проверки записывать в книгу».
Но еще длительное время в приказах то и дело мелькает, что «в гостинице повсюду наблюдается много пыли и грязи. На этажах горничные собираются в кружок и ведут всякие бездельные разговоры». Но одна такая проверка закончилась уголовным делом. В феврале 1946-го директор Кудрин устроил разнос второму этажу. Причины все те же: «пыль, лестницы захламлены, на полу кучи мусора». Старшей горничной Райнес был объявлен строгий выговор, провели «несколько собраний с обслуживающим персоналом второго этажа. Горничные быстро ликвидировали недостатки». В итоге всем даже объявили благодарность, а с Райнес выговор сняли. Но на этом злоключения второго этажа не закончились. 12 февраля 1947 года проверили имущество, числящееся за Райнес, и выяснилось, что не хватает занавесок, полотенца, трех подушек, ватного матраца, двух одеял и 14 простыней. 3-й отдел милиции провел обыск у нее на квартире, где и была обнаружена часть вещей. Естественно, за хищение имущества Райнес уволили и передали дело в судебные органы. К сожалению, упоминания о кражах часто встречаются в документации гостиницы за 40-е годы. Еще одно ЧП произошло в 1947-м. В приказе от 17 марта читаем: «Во время перевозки дров для гостиницы «Башкирия» шофером Соколовым с ведома шофера Феопентова было похищено и продано по улице Октябрьской революции, 31 Васильеву и Филатову 6 кубометров дров из расчета 200 рублей за куб. Из причитающейся суммы было получено 600 рублей, которые шоферы разделили поровну».
Соколов и Феопентов в преступлении были уличены, а дрова гостиницей отобраны. Но водители отделались лишь строгим выговором с предупреждением. Однако большинство работников гостиницы отличались честностью и порядочностью. В документах от 12 августа 1947 года есть приказ №54: «Горничной Вершининой, проявившей особую бдительность и задержавшей злоумышленницу, которая подбором ключей проникла в номер с намерением произвести хищение вещей, объявляю благодарность с занесением в личное дело». В приказе от 15 апреля 1948 года отмечается честность уборщицы Постновой, которая нашла в уборной сумку с деньгами - всего 3000 рублей. «Сдала находку в регистратуру, после чего сумка была возвращена по принадлежности клиенту, многократно благодарившему коллектив гостиницы».
…Тем временем в стране уже вовсю началось восстановление гостиничного фонда, отели получают новую мебель, текстиль, посуду, обновляют убранство номеров. В городах разворачивается масштабное строительство гостиниц, в 60-е годы их количество увеличилось вдвое. Сначала появилась «Агидель», «Россию» на 195 мест на проспекте Октября откроют в 1967-м, позднее - «Турист».
