|
РУБРИКА "РОДОСЛОВНАЯ УФЫ"Факел памяти
Морозным днем 20 декабря 2013 года в конце улицы Степана Кувыкина в Уфе в направлении Менделеева бежал очередной олимпийский факелоносец, мужчина средних лет. Он бежал, и ему не верилось в реальность - ведь все это в городе, где жили его предки, где родились его несчастный дед, братья и сестры деда, где ровно сто лет назад умерла прабабушка Тамара, красивая женщина 38 лет, мать пятерых детей. Ее фотографии хранятся в семейном альбоме. Накануне вместе с краеведом Анатолием Чечухой он побывал на Сергиевском кладбище, где увидел красивое, черного мрамора старинное надгробие, установленное прадедом.
Мне этот памятник был знаком давно, и его фотографию я отправила московскому журналисту Игорю Коцу, узнав, что он разыскивает следы своих предков в нашем городе. Я попросила единственного в Уфе дипломированного преподавателя иврита Инессу Брусиловскую перевести текст с надгробия: «Женщина молодых лет, госпожа Тамария дочь раввина Эльханана Коц, скончалась 21 кислева 5673 года…» (т.е. 7 декабря 1913 года. – Э.Ш.). Конечно, Игоря смутило то, что на прабабушкином надгробии почему-то были выбиты имена каких-то Гольдбергов. Он тогда не знал, что перенос останков с Ивановского кладбища, снесенного в 1966 году, был очень трудоемкой и затратной процедурой. Зато благодаря неведомым Гольдбергам памятник сохранился с прежней надписью. В тот вечер Игорь с Анатолием заглянули ко мне на огонек. Я подарила неожиданному гостю свою краеведческую книгу, на обложке которой, можно сказать, - мистика! - старинная фотография магазина часовых и ювелирных изделий его прадеда Израиля-Михаила (Михеля) Мовшевича Коца. Уфимцам хорошо знакомо это здание на углу улиц Коммунистической и Мустая Карима, в прошлом Бекетовской и Большой Успенской. Прадед Игоря родился 6 июля 1875 года в Шавли (сейчас Шауляй) Ковенской губернии. Когда ему было 13 лет, семья переехала в Оренбург, где он начал учиться часовому делу. С 1898 года Израиль-Михаил служил часовым мастером на Самаро-Златоустовской железной дороге. Потом перебрался к дяде в Уфу, где открыл свой магазин. Жил с женой и детьми сначала на Центральной (ныне Ленина) в доме Паршина, потом – на Александровской (Карла Маркса), 20, владелицей которого была Тамара. После смерти жены Израиль женился на ее сестре, 25-летней Ксении, которая помогла поднять детей. Дом на Александровской был продан владельцу магазина готового платья Эллему Гурину. Акт купли-продажи, судя по записи в окладной книге, был оформлен 25 октября 1917 года. Остается только удивляться, как без Интернета и мобильной связи удалось столь вовремя избавиться от недвижимости. Видимо, угроза переворота уже витала в воздухе. В 1919 году Израиль Коц с младшими детьми и женой, как и сотни других состоятельных уфимских обывателей, отправился на восток вслед за Колчаком и на долгие десятилетия осел в Харбине. «Пепел Клааса» Старший сын Израиля Моисей, 20-летний парень, три месяца прослужил фельдшером в армии Колчака, потом - в РККА инструктором-дезинфектором. Учился в Томском медицинском институте. Миничкой Коцини шутливо называли его друзья, оставляя на студенческих фотокарточках 1919 года восторженные комплименты - «славный вечно-веселящий и вообще очаровательный, известный инструктор по организации кабаре в Сибири «Пойдем, пойдем, мой дружочек». В 1921 году Миня съездил в Харбин на два месяца, отвез к отцу сестру Полину и брата Леву, поработал там помощником врача в городской амбулатории. И вернулся из Харбина в голодный Томск, чтобы доучиться и жениться на любимой девушке. Потом была работа санитарным врачом в Крыму, Костроме, Владивостоке, Хабаровске, доклады и научные труды по организации санитарного дела, рождение сына Сашки, отца нашего факелоносца. Короткого пребывания в Харбине, много раз переходившем из рук в руки, – русские, китайские, японские – и ставшем приютом российской эмиграции, будет затем достаточно для ареста, обвинения и высшей меры. Деда арестовали на глазах десятилетнего Саши, который так никогда и не узнал о его судьбе. Игорь сумел докопаться до истоков уголовного дела Моисея. Постановлением НКВД СССР от 28 декабря 1937 года старший сын Израиля Коца, родившийся в Уфе в 1899 году и работавший краевым госсанинспектором Хабаровского крайздравотдела и ассистентом кафедры гигиены Хабаровского медицинского института, был осужден к расстрелу по «знаменитой» 58-й статье. Почти через двадцать лет семье сообщили, что он умер в 1941 году от «абсцесса легкого». На допросах дед ничего не подтвердил и не признал. Собственно, и признаваться было не в чем. Из постановления президиума Хабаровского краевого суда от 22 августа 1958 г.: «В деле нет никаких доказательств, свидетельствующих о том, что КОЦ совершил какое-либо преступление. Постановлением НКВД СССР от 28 декабря 1937 года в отношении КОЦ Моисея Израйлевича отменить и дело производством прекратить за отсутствием в его действиях состава преступления». Там, на Лубянке, Игорь прикоснулся к подписи деда в уголовном деле. Показалось, что спустя десятилетия он ощутил тепло его руки. И младший сын Андрей, которого он привел с собой, сделал то же самое. Такое надо не увидеть, а почувствовать. Из уголовного дела на Игоря смотрела фотография изможденного деда Мини, из протоколов допросов - история и уфимские корни его семьи. И внук начал собственный поиск. Его отец Александр был инженером-железнодорожником, мог водить составы, обучал своей профессии молодежь. Всеобщий любимец и весельчак, весь в отца, Сашка Коц женился на Татьяне Терешенковой, детском враче. Оба они ушли из жизни молодыми, каждому было едва за 40. Оставили сиротами 15-летнего Игоря и старшую дочь Наталью. Целый чемодан их писем спустя 40 лет Игорь собрал в книге об истории своей семьи. Уфимский негоциант и его потомки В 2011 году Игорь встретился с 86-летним сослуживцем прадеда Тедди Кауфманом, который руководил Харбинской общиной выходцев из России. От него-то он и узнал, что в Харбин прадед эмигрировал в марте 1919 года, там в 1920-м открыл магазин часовых и ювелирных изделий, был представителем фирмы «Лонжин». Самоучка, получивший в Литве только начальное образование, Израиль хорошо и грамотно говорил по-русски. Человеком был деловым, экономным, на себя тратил мало, все деньги вкладывал в дело. Он был строгим, даже жестким родителем, пытался вмешаться в личную жизнь двоих сыновей, посчитав их браки мезальянсами. Ведь невестой Бориса была дочь главного раввина Варшавы, недосягаемая величина, а Лева, наоборот, женился на очень бедной девушке, опять – неровня. Примирили их только внуки. Он прожил долгую жизнь, умер в возрасте 84 лет в Гонконге, где оказался в 1958 году по дороге в Австралию к одному из сыновей. Внук прислал Игорю из Сиднея фотографию могилы прадеда: мраморная плита, на которой выбито «Gone but not forgotten» - «Ушел, но не забыт». Сын Израиля-Михаила Борис жил в Харбине, работал у отца. Дочь Полина Зелаковская там же выучилась на врача, жила в Шанхае, лечила детей. Красавица-дочь Фаня после мимолетного пребывания в Харбине вернулась в Томск, чтобы закончить институт. В 1937 году арестовали и осудили на пять лет лагерей ее мужа, Илью Жарковского, заместителя директора Уральского индустриального института. Возможно, спасаясь от репрессий, Фаня оказалась в Ленинграде и в блокаду разделила судьбу почти миллиона его жителей. Двадцатый век разбросал потомков уфимского негоцианта по всему свету, и стали они яркими, известными личностями. Сын Бориса Самуэль, родившийся в Харбине и умерший в 2010 году в американском штате Мерилэнд, стал выдающимся ученым-статистиком с мировым именем, автором сотен научных работ. А его сын Дэвид, будучи Генеральным инспектором Комиссии по ценным бумагам США, буквально взорвал с присущим ему «агрессивным стилем работы» финансовую пирамиду Мэдоффа, заработавшего 65 миллиардов долларов и вовлекшего в аферу высших чиновников. Игорь побывал в Холоне под Тель-Авивом, положил на могильную плиту Бориса две гвоздики и фотографию его брата Моисея. Так братья встретились 90 лет спустя. А расстрелянный Моисей встретился через много десятилетий со своим сыном Александром: их могилы, братская и семейная, - оказались совсем рядом на Хабаровском кладбище. И вот, наконец, в Уфе Игорь смог поклониться праху прабабушки Тамары. А российские Коцы, все, как один, – журналисты Игорь окончил Дальневосточный университет, где встретил Таю, которая рядом с ним почти всю жизнь. Оба журналисты, работали на Дальнем Востоке, и уже давно живут в самом центре Москвы. Он – редактор крупнейших российских изданий. Сын Александр после службы в Воздушно-десантных войсках был принят на работу в «Комсомольскую правду» спецкором, передавал репортажи из Чечни, искал неразорвавшуюся атомную бомбу в уральской тайге, спускался на палубу затонувшего «Адмирала Нахимова», побывал в Чернобыле - городе-призраке на Припяти, участвовал в подъеме АПЛ «Курск», эвакуации детей-заложников из захваченной террористами школы в Беслане. В 2008 году в Северной Осетии был тяжело ранен. Обо всем этом он написал в книге «Успеть в номер». Обладатель множества наград, среди которых - медаль «За отвагу» и Международная премия имени Юлиана Семенова в области экстремальной геополитической журналистики, дважды лауреат Премии имени Артема Боровика. И сегодня он на передовой, ведет репортажи из Украины. Младший Андрей трудится в московской «Вечерке», несколько раз по примеру старшего брата ездил на Украину и в Крым, недавно женился. … Право пронести олимпийский огонь Игорь Коц получил как бывший главный редактор газеты «Советский спорт». А вот маршрут эстафеты, похоже, ему был подсказан свыше. Он пробежал с факелом всего в каких-то четырех кварталах от Сергиевского кладбища, от Тамары, умершей ровно 100 лет назад, день в день. В этом незнакомом ему прежде городе словно ожили дома и улицы, а в лицах стоявших вдоль трассы людей вдруг почудились родные черты. Факел Олимпиады стал для него факелом памяти.
Эмма ШКУРКО |
|
|