 |
РУБРИКА "РОДОСЛОВНАЯ УФЫ"Салиса – сестра Мустая
А навстречу мне шел мой старший брат Мустай.
- Ты чего ревешь?- обнял меня абзыкай.
Захлебываясь слезами, я рассказала о постигшей меня несправедливости.
- Елама, алар узлярэ дураклар (Не плачь, они сами глупые), - подбодрил меня Мустай. И я моментально успокоилась. Именно с этой минуты я решила, что мой брат - самый знающий и толковый, а, главное, самый справедливый и понятливый!
Начав учиться в смешанном классе, как тогда практиковалось в деревнях, я первым делом бежала спрашивать не учителя, а брата Мустафу, сидящего в другом конце комнаты.
Так и дальше, на протяжении долгой жизни, он умел находить для меня веские аргументы, слова утешения и поддержки. Мой старший брат Мустай…
За окном - остатки лета. И вот-вот нас накроет осень. Накроет своим золотым шуршащим серпантином, настоянным ароматом высохшей травы, до звона прогретым воздухом, воркованием улетающих птиц. Вот и аксакал башкирской поэзии Мустай Карим, родившийся в октябре, больше всего любил начало осени. 21 сентября 2006 года он и шагнул в небесную высь, оставив нам свое творческое наследие, в их числе и малоизвестные пока читателю дневники. Ежегодная публикация их в нашем журнале вызывает огромный интерес. А Мустайкаримовские творения постепенно трансформируются в область народных сказаний, афоризмов, легенд.
Вместе с тем на наше счастье здравствует живая легенда - сестра Мустая Карима, заслуженный учитель РСФСР Салиса Сафиевна Каримова, с которой мы вместе постарались вспомнить любопытные факты из истории ее семьи.
Салиса-апа, от души посмеявшись над своими же воспоминаниями о той шестилетней девочке из кляшевского детства, мечтательно замолкает. А я, размышляя над услышанным, задаюсь провокационным вопросом: случайно ли учителя стали расспрашивать Салису о семье? Ведь даже в те далекие, как нам теперь кажется, годы две жены в доме были уже редкостью, и почему такое случилось у них? Мустай Карим всегда писал об этом факте открыто и искренне, без малейшего намека на стыдливость. Он боготворил Старшую мать - бесконечной любовью к ней пронизана не только повесть «Долгое-долгое детство», но и другие его произведения.
Мустай, Салиса и Ильяс называли в детстве старшую жену отца нэнэй (бабушка). И только повзрослев, Салиса завела откровенный разговор с мамой о нэнэй. И узнала, как это случилось.
Отец Сафы Садык отправился как-то зимой на ярмарку в Кармаскалы продать жеребца. Пока завершил все дела - стемнело. Тут подходит к нему мужик, знакомится. Разговорились. И тот предложил ему переночевать в его деревне под Кармаскалами. Садык предложение принял. В доме их радушно встретили. Сразу бросился в глаза достаток - в добротном доме все было с умом обихожено, богато убрано. Накрыли стол, хозяин достал бол (кислушку). Угощения подавала хозяйская красавица-дочь Минлеямал. Садыку девушка приглянулась.
- Засиделась она у нас, уж 26 лет стукнуло, - признался отец.
- Ну и что! - разгорячился Садык, - У меня есть 18-летний сын Сафа, давай их поженим!
Ударили по рукам и обменялись в знак согласия полотенцами.
В Кляшево Садык вернулся воодушевленный и с порога заявил, что для Сафы невесту сосватал. Парень возмущался и категорически отказывался, убежал даже из дому. Жена Садыка Фархинур пыталась заступиться за сына, но муж ее быстро осадил. Садык не был деспотом и тираном, просто своим хозяйским цепким умом смекнул, что богатая невестка с завидным приданым составит достойную пару его любимому сыну Сафе. Девушка толковая да видная - как такую не полюбить?!
Все верно рассчитал Садык. Кроме одного - Сафа так и не смог принять сердцем сосватанную против его воли жену. Он, конечно, оценил и ее домовитость, и ее природный ум, и ее душевную щедрость. За долгие годы совместной жизни она стала ему родным человеком. Ему было за что уважать Минлеямал и быть ей благодарным. Она родила двух дочерей - Гайникамал и Сайму - и двух сыновей - Муртазу и Гумера. Сам Сафа оказался хорошим отцом и настоящим хозяином в доме. В юности у Сафы была любимая девушка, которой тоже пришлось потом выйти замуж за другого. Однако об этом сокровенном Сафа никогда никому не рассказывал.
Но когда после Первой мировой войны в 1914 году в село не вернулись многие фронтовики, кляшевцы вспомнили древний обычай. Способный прокормить и в полной мере обеспечить семью мужчина по законам шариата был вправе иметь несколько жен. Да и как одной женщине поднять детей и хозяйство?! И в Кляшево нашлись молодые вдовы, готовые стать вторыми женами, - на 50-летнего Сафу оценивающе поглядывали многие вдовушки.
Как это ни странно, не противилась этому и его жена Минлеямал. Правда, она поставила условие: сама найду подходящую! И нашла. 29-летняя Вазифа после гибели мужа вернулась с годовалым сыном Салихом в родительский дом, - в одну из бедных кляшевских семей. Здесь на нее свалились заботы по младшим сестренкам и хозяйству. Оценив сложности этой семьи, сердобольная Минлеямал и выбрала в жены своему мужу именно Вазифу, не утратившую еще очарования юности, но при этом умеющую ценить помощь. Зато сама Вазифа, в отличие от других вдов, и слышать не хотела про замужество, а 50-летний Сафа казался ей глубоким стариком. Минлеямал пришлось долго ее убеждать. Она заверила Вазифу в том, что больше не будет Сафе женой, а станет старшей матерью и ее будущим детям.
Так и случилось. С приходом молодой жены Минлеямал перешла жить в отдельную половину дома к детям. Она оказалась не просто лучшей повитухой в округе, но и настоящей абыстай - всеми уважаемой женщиной среди односельчан. Кляшевцы, как, впрочем, и мы сегодня, до конца не понимали душевной щедрости этой женщины - как можно добровольно отдать мужа молодухе, а потом еще возиться с их детьми и любить их как своих собственных?!
Родное Кляшево Салиса-апа считает уникальным местом на земле. Может, так оно и есть, коль скоро из него вышло столько одаренных людей - Сайфи Кудаш, Фарида Кудашева, Мустай Карим? Может, звезды над селом, которыми так любили любоваться в детстве Салиса с Мустаем, посылали на Кляшево особую благодать? А может, основатель села, башкир по имени Теляш, в 1745 году облюбовавший эти места летней кочевки под оседлое жительство, был богом помеченным человеком? На берегу Демы тогда уже стояла деревня Кучум, и эти земли Теляш тоже прикупил, затем село расширилось вплоть до озера Акманай. К сожалению, в архивах мало что сохранилось. Из-за безграмотности писаря название Теляш превратилось в Кляш. А поля и пашни вокруг села перекупил затем уфимский боярин Кузнецов. И кляшевцам приходилось арендовать пашню у хозяев. Кузнецовы выстроили роскошное имение с фруктовым садом, что было для башкир и татар в диковинку. Постепенно они перенимали у господ культуру возделывания земли, оказалось, что чернозем родит не только хлеб, но и поистине райские плоды - яблоки, малину, ягоды. А какая в поместье благоухала сирень! Этот неприхотливый кустарник до сих пор окружает Кляшевское кладбище. Кузнецовского поместья давно нет и в помине, и только кое-где в окрестностях села можно встретить одичавшие побеги яблонь да акации - все, что дошло из глубины веков от некогда роскошного барского сада. Да еще крепкая порода первопоселенцев, среди которых был и основатель рода Каримовых Айыткол, подарила миру удивительно талантливых людей. Салиса-апа тоже человек неординарный. В свои 88 она абсолютно лишена старческого занудства и раздражительности. Ее тренированный образованием ум работает четко, а переполненная эмоциями душа щедра и открыта.
«Мой полы старательно, а то муж ленивый попадется!»- стращали девчушек их мамы и бабушки. Лень в семье Каримовых считалась страшным пороком. Отец наотрез отказался купить старшему сыну Муртазе гармонь - баловством, дескать, для бездельников, а мужику пахать надобно. Он и зятьев старших дочерей поругивал: ишь, охотники! Подстрелил зайца - дети сыты, а не повезло с добычей - на столе пусто. Хлеб пусть растят да скотину держат, чтобы и самим хватало и на продажу оставалось. Такова была философия Сафы, сына Садыка. Этому его учил в свое время отец, а он - потом своих детей.
Но после революции пришла другая жизнь. Многих в Кляшево раскулачили - Сатаевых, Кудашевых, Хакимовых. Свою семью от разграбления спасла смышленая Вазифа. Она первой подсказала мужу - надо вступать в колхоз! Надел земли, лошадей, плуг - все свое богатство Каримовы первыми отдали в новое коллективное хозяйство. А сама Вазифа ходила по домам и агитировала односельчан создать полевую бригаду. Дети Каримовых первыми вступили в пионеры. Салиса, пританцовывая, разглядывала себя в зеркале - синяя юбочка и красный галстук на белой блузке - так бы в этом наряде каждый день и красовалась! Но дома каждого ждала работу - кто за скотиной ходил, кто кур да гусей кормил. Нарядную форму сменяло домашнее платье, ловко пошитое мамой Вазифой, - в Кляшево других таких мастериц не водилось.
Смуглянка Вазифа, из-под платка которой ненароком выбивались веселые кудряшки, изменила атмосферу в доме Сафы Каримова. Если хозяин и его старшая жена Минлеямал в первую очередь заботились о хлебе насущном, то удалая Вазифа тяготела еще и к прекрасному. Самодеятельные артисты вечерами собирались в клубе, здесь даже ставили спектакли, и в них сызмальства играл Мустай. Вазифа старалась к вечеру завершить все домашние дела, чтобы выкроить часок-другой на концерт в клубе. Тайком от мужа она все-таки купила старшему его сыну Муртазе гармонь. Радушная и приветливая, она и детей растила, купая их в радости и любви. В этом доме обитал только добрый бог, который непременно помогал, прощал и награждал, а не карал и наказывал, как пугали Всевышним детвору в других семьях. О таком понимании бога Мустай Карим писал не раз. А Салиса-апа запомнила один случай.
Стояло засушливое лето 1930 года. Во всей округе прошли дожди, а Кляшево тучи обходили. И тогда старцы созвали сельчан на древний ритуал - «Карга буткасэ» (Воронья каша). Собрались все на окраине деревни, принесли айран, самовары. Сварили кашу, угостили голодных из соседней деревни Сайраново. С молитвами провели коллективную трапезу, обращались к небесам, просили дождя. Все это прошло чинно и торжественно. Но потом случилось нечто невообразимое. Мулла объявил, что, мол, бог оставил Кляшево без дождя из-за грешницы Рахили, дочери соседей Каримовых. Эта бедная семья жила в маленьком глинобитном домике, крашенном снаружи известкой. Их 19-летняя дочь Рахиля вместе с другими парнями и девчатами работала на строительстве будущего санатория Юматово. Вернулась оттуда беременной и родила ребенка. Невообразимый по тем временам позор! И вот старцы призвали сельчан смыть тот грех 40 ведрами воды. На маленький беззащитный домик обрушилась страшная лавина! Родители Рахили стояли и плакали, вместе с ними рыдали обе матери Салисы, и она, шестилетняя девочка. Отец в этом мероприятии не участвовал. А хохотунья «Кара жила» (так прозвали Салису за ее черные кудряшки) не понимала происходящего: родился крошечный человечек - такая радость - а все проклинают Рахилю?!
В доме Каримовых никогда никого не проклинали. Здесь знали, что проклятье - очень опасная штука. Как бы мать не сердилась на проказы своих баловников, язык злобы не выпускал. В крайних случаях в ход шел прутик. Бог у Каримовых призывался только на благие дела. С этим ощущением доброго бога и сегодня живет Салиса-апа. Солнечная батарея, заряженная в родительском доме, греет и работает до сих пор.
…Старшие дети Сафы продолжили крестьянское дело отца. А младших - Мустая, Салису и Ильяса - отец непременно хотел выучить. Да и времена поменялись - советская власть объявила всеобщую борьбу с безграмотностью. Обе матери и отец вечерами устраивались поудобнее и с восхищением слушали, как Мустай и Салиса читают вслух взятые в библиотеке книги. Ведь прежде Коран был единственной книгой в их доме. А чтецы старались изо всех сил старших удивить. Мустай уже учился в Уфе, когда пришел черед Салисы. Отец знал только две уважаемые в народе профессии - врача и учителя. Дочь же видела себя в школе с детьми, первый учительский опыт получила, обучая взрослых сельчан на курсах ликбеза. Она оканчивала 7-й класс, когда Мустай прослышал об открытии в Уфе педучилища. Сестренка с радостью приняла это известие.
Уфа давно стала для нее родным городом. Еще с тех пор, когда пятилетнюю дочь отец впервые взял на базар. Переправлялись через Белую на пароме прямо в телеге с лошадьми. Приехали сначала на Нижне-торговую площадь, где тогда торговали сеном и скотиной. Распродав сено, поднялись к Верхне-торговым рядам, купили арбузы, яблоки, сладости, потом навестили тетушку Хальбинур, что жила в двухэтажном доме на углу Чернышевского и Социалистической во дворе существовавшей тогда уже обувной фабрики. Муж ее - Сахиб Исхаков служил в тюрьме и был уважаем в родне. В каждый свой приезд Каримовы навещали Исхаковых - оставляли деревенские гостинцы, пили чай, обменивались новостями. А при необходимости оставались ночевать.
Но все три года учебы в педучилище Салиса жила на квартире в том же знаменитом доме на Достоевского, 47, где квартировал Мустай и где он встретился со своей судьбой - Раузой, племянницей хозяйки того особняка. И опять брат помог Салисе оглядеться в городе, показал театр, библиотеку. Но война заставила всех быстро повзрослеть. В 1942 году Салиса получила диплом и распределение в строящийся город нефтяников - Ишимбай.
Начитавшись призывных статей в газетах, она готовилась увидеть нечто грандиозное. А попала в мало освоенную степь без дорог и цивилизации. Строители и нефтяники жили в землянках. Стояли, правда, несколько бараков для особо важных специалистов. Да элитный, как бы мы сейчас сказали, четырехэтажный кирпичный дом для бакинских нефтяников, приглашенных на строительство важнейших объектов. Главная же достопримечательность - завод - деревенскую молодежь завораживал.
Воспитателей в заводском детсаду не хватало, и Салисе приходилось работать в две смены. Через месяц, в сентябре, толковую девчушку выбрали комсоргом. Днем она теперь возилась с малышней, а вечером - с родителями своей детворы. Организовывала спортивные состязания, концерты, соцсоревнования среди рабочих. А еще все комсомолки вязали носки и варежки для фронтовиков и в посылки укладывали поддерживающие боевой дух солдат письма. Фронтовая переписка - особое явление в отечественной истории. Девчонки писали совершенно незнакомым ребятам по адресам, публикуемым в газетах: «Ураинский фронт. 102-я дивизия, 7-му по списку бойцу…». И это был не какой-нибудь легкий флирт. Сотни солдат выжили, благодаря девичьим строчкам надежды, а иные адресаты после победы находили друг друга. Вот и подруга Салисы Нина Моторина так нашла свою судьбу. Салиса тоже писала письма по газетным адресам, а еще она переписывалась с фронтовым другом брата Габдуллой Ахметшиным. Но в душе верила, что свою большую любовь непременно встретит после войны, а пока надо трудиться, подавляя в себе не проходящее чувство голода. Что такое 400 граммов низкокалорийного карточного хлеба для молодого организма?! В Кляшево жили сытнее. Родители сумели перед войной запасти полный амбар хлеба. Большую часть потом отправили на фронт, но и семье кое-что осталось. Всю войну подкармливали голодающих учителей. Но вырываться домой удавалось нечасто. Комсомольцев легко перебрасывали с одного аврала на другой. Вот и Салиса то становилась освобожденным секретарем горкома, то вновь возвращалась в детский сад воспитателем.
Брат Мустай воевал, а сноха Рауза с родившимся в 42-м году сынишкой Ильгизом жила в Кляшево. Когда Раузу попросили учительствовать в кляшевской школе, Салиса забрала племянника в Ишимбай в свою детсадовскую группу. Так и дожили до победы.
В горком комсомола первым секретарем вернулся молодой фронтовик - Батыр Мурзагалеев. Парень перенес тяжелейшую контузию, лишился ступни, ходил с палочкой, а девчата звали его по-свойски Борисом, и практически каждая готова была стать его невестой. Женихов-то отняла война! И только сердце Салисы не сразил новый начальник. У них сложились товарищеские отношения, но вечерами он провожал Веру Тыртышную, а Салиса по-прежнему переписывалась с фронтовыми друзьями брата.
Вскоре Батыра, успевшего до войны окончить только 10 классов, направили в Москву, в Высшую комсомольскую школу, а Салиса по настоянию брата Мустая продолжила учебу - поступила в Учительский институт.
Но Ишимбай уже прочно вошел в ее жизнь - там с ней считались, ее ценили. Она перевелась на заочное отделение и вернулась в город нефтяников. И тут к ней в Ишимбай пожаловал с фронта Габдулла Ахметшин. Салиса растерялась, ведь в их переписке никаких намеков на серьезные отношения не было. Явился Габдулла, оставил большой чемодан, а сам уехал в Уфу. В чемодане - покрывала, полотенца, скатерти, постельное белье - приданое, одним словом. Салиса связалась с братом. Мустай предложил выход, и Салиса им воспользовалась: собрала все письма и вернула их фронтовику вместе с чемоданом. Все по-честному!
После успешной учебы в Москве вернулся Батыр. И как-то на пленуме обкома комсомола в Уфе их места оказались рядом. После заседания он предложил ей поехать в Кляшево. Зачем? - удивилась Салиса. Хотя раньше Батыр бывал у них в гостях, когда также возвращались в Ишимбай после комсомольских пленумов. Но в этот раз Батыр откровенно заявил, что хочет просить ее руки у родителей.
- А как же я, мне ты предложение не делал? - возмутилась девушка.
- Так вот делаю. Разве ты не согласна?! - комсомольский вожак был невозмутим…
Им обоим стукнуло 24. Батыр признался, что еще в первую встречу загадал: хохотушка Салиса станет его избранницей, но с признаниями не торопился. А вот романтическая натура Салиса все еще ждала джигита на белом коне и никак не думала, что им окажется ее комсомольский босс. В тот вечер все случилось, как задумал Батыр. Они приехали в Кляшево, поговорили с родителями, расписались в сельсовете, и в Ишимбай вернулись мужем и женой.
Родители Салисы не противились выбору дочери. Сафа, насильно женатый своим отцом, еще в молодости дал зарок: детям жен и мужей не навязывать! Вазифа только страшно переживала: как ее дочь будет жить в землянке? Она не раз слышала от Салисы о скромной семье Батыра. Его отважный отец Ахметгарей - один из первых строителей Ишимбая. Еще до войны он вырыл в степи землянку и перевез в нее из деревни свое семейство - жену и троих детей. Старший сын потом погиб на фронте, дочь умерла в войну от истощения и хвори, остался один Батыр - надежда и опора родителей. И вот в эту землянку должна была невесткой прийти Салиса. Вазифа, конечно, переживала. Но зять тещу успокоил - в землянке жить не будем!
Основательный во всем комсомольский вожак перед отъездом на пленум в Уфу зашел к секретарю горкома партии Владимиру Николаевичу Якимову и признался, что вернется с женой. Якимов среагировал мгновенно, пригласил председателя горисполкома Уразбаева.
- Наш секретарь комсомола женится, не в землянку же ему невесту вести. Что можешь предложить? - наступал Якимов на Уразбаева.
А тот совершенно спокойно ответил: «К завтрашнему дню решим вопрос».
И ведь решил! Но как? Освободил домик в новостройке, где жила его семья с тремя детьми и перевез их в две комнатушки барака. Фантастика! Такого великодушия начальства сегодня представить просто невозможно. А тогда именно такие бессребреники выдвигались на руководящие посты. Самое удивительное, что и жена Рахман-абыя Уразбаева Сарвар-апа подчинилась воле мужа и не затаила обиды на молодоженов. Долгие годы они потом дружили семьями.
Так, молодая жена Салиса Каримова, пожелавшая оставить в замужестве свою фамилию, нежданно-негаданно оказалась хозяйкой целого особнячка. Сюда же перебрались родители Батыра. Его отец Ахметгарей Мурзагалеев в Первую мировую войну угодил в плен и пять лет провел во Франции. Там ему довелось служить на кухне при поваре. Поэтому готовил свекор отменно, вспоминает Салиса-апа. А жена его к тому времени полностью ослепла и стала беспомощна.
В 1949 году у молодых родилась дочь Ильсояр. Жизнь потихоньку налаживалась. Салиса, наконец, устроилась в школе №3 Ишимбая учителем русского языка, стала и завучем. После учительского института она заочно окончила Башгосуниверситет. Но по-прежнему оставалась ярой общественницей, участвовала в художественной самодеятельности. Сложился и круг семейных друзей - учителя Сайфутдиновы, геодезисты Баталовы, энергетики Каримовы стали для Мурзагалеевых частью их бурной жизни. И среди всех Батыр отличался особой галантностью. Учеба в Москве многое дало не только в профессиональном плане - а окончил он факультет журналистики ВКШ, но и сделала его культурным человеком. Как-то на 8 Марта он купил женам троих своих друзей, но и, разумеется, любимой Салисе дорогущие духи «Красная Москва». То было всем в диковинку - традиция дарить женщинам подарки на женский праздник пришла в провинцию позже.
Улыбка редко покидала приветливое лицо Батыра. И мало кто знал, как его мучают фронтовые раны. Он ходил в ортопедической обуви, до самых последних дней из его израненного тела выходили металлические осколки. В 53-м году Батыр совсем слег. А Салиса поняла, что беременна и в слезах пришла к мужу в больницу. Он просил ее сохранить ребенка - вдруг-то родится сын - продолжатель фамилии?! Видимо, эта благая весть и подняла фронтовика, несмотря на мрачные прогнозы врачей, он выкарабкался! Но практически целый год провел под капельницей на больничной койке. И даже в роддом к жене бегали по очереди его друзья.
- Кто отец твоего сына?! - допытывались у Салисы соседки по палате.
А она только счастливо смеялась - ее несгибаемый Батыр дождался наследника.
Ильдару исполнился едва месяц, Салиса уже вышла на работу. Коллектив сплоченный, все во главе с директором Максютовым участвовали в самодеятельности. Вот и вышедшую из декретного отпуска учительницу Каримову решили отправить на городской смотр. Тот день она помнит и сегодня. Батыр отправился в командировку в Уфу, а ей надо идти выступать. Свекор со словами «это дело государственное» согласился присмотреть за трехмесячным внуком. Как на грех, по жеребьевке их с партнером танец пришелся на финал. И когда уже в сумерках Салиса прибежала домой, оставленное для малыша молоко было давно выпито, а терпенье усатого няня и ребенка исчерпаны до предела. Стоял истошный плач. Дед сердито взглянул на горе-артистку и, не сдержав гнева, толкнул ее локтем. Салиса ушла плакать к себе в комнату, а старик всю ночь нервно проходил на своей половине. С утра пораньше он поджидал невестку:
- Прости меня, кызым, толкнул тебя, не сдержался. Уж больно мальца жалко стало…
-Представляете, 70-летний старец просил прощения у какой-то соплюшки. А ведь поделом отчитал! - заступается за свекра спустя полвека Салиса-апа. И тут воспоминания возвращают ее еще дальше, в раннее детство.
Оказывается, первый втык она тоже получила за свои пляски. Как-то отправились они с матерью вечером в клуб на спектакль, где играл Мустай. Постановка закончилась, а сельчане, зная как задорно отплясывает дочурка Вазифы, стали просить: пусть Салиса спляшет. Той только скажи - вмиг на сцене и в пляс. Под аплодисменты довольная раскланялась и поспешила за кулисы. А там поджидал ее разъяренный Мустай;
- Как ты могла в лаптях выскочить на сцену?! Позоришь тут меня! - раз ей локтем в бок.
- Так я два втыка за свои пляски от двух дорогих мне людей в жизни получила, смеется Салиса-апа.
Своим уживчивым характером она уродилась в маму. Участковый врач, частенько бывавшая у Мурзагалеевых, удивлялась: почему старикам отдали самую большую комнату, а сами с детьми теснитесь в меньшей, допытывалась она у Салисы Сафиевны.
- Так, мы воспитываем своих детей, ведь и сами когда-нибудь состаримся, и нам потребуется забота, - отшучивалась известный уже в то время в Ишимбае педагог.
В 1958 году Батыра Ахметовича, работавшего тогда собкором газеты «Совет Башкортостаны», перевели заведующим корпунктом в город Салават. Фронтовик, умудрявшийся даже в военных госпиталях организовывать среди раненых фотокружок, на новом месте первым делом открыл курсы рабочих корреспондентов. Это всколыхнуло молодой городок, на газетных полосах появились острые материалы по злободневным темам.
Салиса Сафиевна заведовала учебной частью в 6-й школе и вела уроки русского языка и литературы. Благодаря её настойчивости, школа получила статус специализированной, с углублённым изучением английского.
Отличной учебой радовали родителей Ильсояр и Ильдар. Средний возраст жителей Салавата был тогда 26 лет. Ранним утром на улицах стоял рев. Нет, не двигателей автомашин, а громкий плач не выспавшихся малышей, которых тащили в ясли и детсад. Город быстро рос и развивался, а учителей не хватало. И было принято решение открыть Салаватское педагогическое училище. У истоков его создания стоял авторитетный педагог Нажиб Гафурович Ярышев, назначенный директором. На должность заместителя по учебно-воспитательной работе он пригласил Каримову. Та категорически отказалась. Тогда в ход пошел административный, как мы сейчас говорим, ресурс. Салису Сафиевну пригласили в горком партии и пригрозили отобрать партбилет. Пришлось подчиниться. Однако вместо добренькой и сговорчивой явилась грозная неприступная мегера-завуч. Так во всяком случае докладывали о ней мужьям-начальникам их жены, как пчелы на мед слетевшиеся в педучилище на высокие ставки. А причина оказалась банальная. У всех маленькие дети, их с утра надо завезти в детсад, и на первые уроки никто не соглашался. Каримова быстро навела порядок. Первыми уроками в расписании поставила математику, русский, физику, а не пение и физкультуру, как было до нее. Что тут началось! Особо рьяные мужья ее даже к себе на ковер в горком вызывали, но она нашлась, как пристыдить подкаблучников. Пытались виповские жены с ней сами «разобраться». Но как только бузотеры появлялись на пороге кабинета, она снимала с вешалки пальто и устремлялась им навтречу:
- Куда же вы, Салиса Сафиевна, мы шли с вами поговорить?
- Пойду остыну. А то вы возбужденные, да и я человек горячий. Что получится? - и с этими словами на глазах изумленных горкомовских жен она спокойно удалялась.
Зато спустя совсем короткое время лучшей советчицы, чем завуч Каримова, трудно было сыскать. За 15 лет работы в педучилище через ее уроки прошли и нынешние депутаты, и вице-премьеры, и профессора, известные журналисты. Сама она до сих пор обожает литературу, а ее непревзойденным кумиром остается Варвара Матвеевна Спирина, языковед Уфимского педучилища. Она когда-то терпеливо учила первокурсницу Салису правильно произносить слова. Почему именно слово «тяжело» ее язык предательски выдавал «чежало». Никто над деревенской девчушкой не смеялся, все только помогали. Именно Варвара Матвеевна предрекла ей блестящую педагогическую карьеру.
- Ничего-ничего! Все у Салисы получится. Она еще сама русский язык преподавать станет лучше многих! - подбадривала ее учительница. И оказалась права…
- Салават мне все равно роднее Уфы, там столько моих учеников! - откровенничает Салиса-апа. - И могила мужа ведь там осталась. Вот и тянет туда. Каждый год езжу, пока хватает сил. Повстречаюсь с коллегами - словно родниковой воды в знойный день напьюсь…
Батыра Ахметовича не стало в 1985 году. 40 лет после победы он продолжал воевать с болезнями. Но никогда не пытался решать свои проблемы через влиятельного родственника - брата жены Мустая Карима. Салаватцы помнят его скромным и чрезвычайно ответственным человеком - каким и полюбила его в молодости Салиса.
…Они воспитали прекрасных детей. Ильсояр окончила Уфимский авиационный институт, вышла замуж, создала счастливую семью с Владимиром Спиваком, родилась дочь Ольга. Ильдар после окончания инфака пошел по военной стезе. Служил в Югославии, потом с мировой миссией ООН работал в Африке в Сьерре-Леоне. Сын Ильдара - Айрат, с которым сегодня в одной квартире и живет Салиса Сафиевна - вылитый кортатай, уверяет бабушка. И по характеру, и по манерам любимый внук напоминает ей мужа.
Постоянно с ней на связи племянница Альфия, дочь Мустая. Они очень близки по духу - в одну кляшевскую породу Вазифы пошли. А любимый брат Мустай для нее тоже рядом. Она частенько перечитывает его письма и короткие записочки, наполненные заботой и нежностью. Но бывали между ними и «крутые» разговоры. Случались моменты, когда только сестренка Салиса могла сказать брату горькую правду, и он нормально ее воспринимал. Но чаще она сама просила совета. От детского вопроса «правильно ли я пишу», заданного брату в первом классе, до философского «правильно ли я живу», сопутствующего их отношениям, - и пролегли все 86 лет жизни Мустая Карима. Их мама Вазифа прожила 105 лет. И у Салисы Сафиевны есть все задатки этот рекорд побить…
Галина Ишмухаметова |
|
 |
