ГЛАВНАЯ
О ЖУРНАЛЕ
АРХИВ НОМЕРОВ
РЕКЛАМА В ЖУРНАЛЕ
КОНТАКТНАЯ ИНФОРМАЦИЯ
ГОСТЕВАЯ КНИГА

СОБЫТИЕ МЕСЯЦА

Год открытой политики

19 июля исполнился год со дня вступления Рустэма Хамитова в должность Президент...


Уфа принимает педсовет
Накануне 1 сентября столичные педагоги традиционно соберутся на двух педсоветах. ...

Детсады: ждите прибавления!
1 сентября с нетерпением ожидают не только школьники, но и питомцы детсадов, а точн...

И снова «Баик»
Республиканский конкурс исполнителей башкирского танца «Баик-2011» среди детей от ...

Маляры всегда нужны
Ежегодно во второе воскресенье августа в нашей стране отмечается День строителя. ...

Страда пришла
В республике идёт горячая пора - на полях убраны первые сотни гектаров зерновых.
...


Свадьба на подмостках
Не секрет, что из-за несовершенства федерального законодательства Уфа испытывает...

Победа за подготовку
Десятилетняя уфимка стала лауреатом II степени Международного конкурса-фестиваля...

Архитекторы юрт
С 10 по 15 августа в спортивно-оздоровительном лагере Уфимского государственного н...

Покорили Прагу
Фортепианный дуэт Рианы и Руслана Хусаиновых из Уфимской академии искусств удост...

Перемены в команде
В уфимском хоккее вновь произошли перемены.
Мэр Уфы Павел Качкаев возглавил пр...


Мечты сбудутся
17-летний Айнур Ямалов занял второе место на мировом первенстве по дзюдо среди нез...

Ретрокалейдоскоп
220. 11 августа 1791 года русский флот под командованием Фёдора Ушакова разгромил туре...




     №8 (117)
     август 2011 г.




РУБРИКАТОР ПО АРХИВУ:

Нам 20

Дневник мэра

НАШ НА ВСЕ 100

ЛЕГЕНДЫ УФЫ

СОБЫТИЕ МЕСЯЦА

СТОЛИЧНЫЙ ПАРЛАМЕНТ

КРУГЛЫЙ СТОЛ

АВГУСТОВСКИЙ ПЕДСОВЕТ

РЕПОРТАЖ В НОМЕР

КУЛЬТПОХОД

ЭКОНОМКЛАСС

НЕЖНЫЙ ВОЗРАСТ

КАБИНЕТ

ARTEFAKTUS

ДВЕ ПОЛОВИНКИ

ЧЕРНЫЙ ЯЩИК

МЕСТО ПОД СОЛНЦЕМ

УФИМСКИЙ ХАРАКТЕР

РОДОСЛОВНАЯ УФЫ

СВЕЖО ПРЕДАНИЕ

ВРЕМЯ ЛИДЕРА

БОЛЕВАЯ ТОЧКА

ЭТНОПОИСК

ГОРОДСКОЕ ХОЗЯЙСТВО

ПО РОДНОЙ СЛОБОДЕ

ДЕЛОВОЙ РАЗГОВОР

К барьеру!

НЕКОПЕЕЧНОЕ ДЕЛО

Наша акция

Благое дело

ТЕНДЕНЦИИ

ЗА И ПРОТИВ

Облик города

СЧАСТЛИВЫЙ БИЛЕТ

СРЕДА ОБИТАНИЯ

ДАТЫ

МЕДСОВЕТ

ИННОВАЦИИ

ШКОЛОПИСАНИЕ

ВЕРНИСАЖ

ЧИН ПО ЧИНУ

Коренные уфимцы

ГЛАС НАРОДА

Семейный альбом

ЗА ЧАШКОЙ ЧАЯ

75-летие победы

Дети войны

ЕСТЬ МНЕНИЕ

СДЕЛАНО В УФЕ

Городские проекты

Человек и его дело

Архив журнала

Учитель года-2022

Слово мэра

450-летие Уфы

Прогулки с депутатом

То время

Мотиватор








РУБРИКА "СВЕЖО ПРЕДАНИЕ"

Стояли тёмных лип аллеи…


Были в этом и свои плюсы. Например, вме
сто учебника по литературе я зачитывалась статьями Белинского. В них билась живая мысль, и, несмотря на гущу словесных потоков они, безусловно, были убедительными.
Возвращались полузабытые имена поэтов и писателей. В журналах и альманахах печатали стихи Ахматовой и Цветаевой, других представителей «серебряного века», появлялись бунинские рассказы «испытанного старинного чекана». Однажды ближайшая подружка моя Лариса Колоскова принесла в школу еженедельник «Литературная Россия» (он только-только начал издаваться) с рассказом Бунина «Три рубля», и мы долго находились под впечатлением истории гимназистки, из бедности и от отчаяния решившей продать свою девственность. Все это никак не укладывалось в головах советских школьниц-комсомолок. Потом попались «Темные аллеи», открывающие одноименный цикл. «Кругом шиповник алый цвел, стояли темных лип аллеи»… Чудом, по какому-то немыслимому блату, устроенному соседкой по коммуналке, дома появились голубые тома из первого, изданного в СССР собрания сочинений. «Жизнь Арсеньева», «Митина любовь», «Чаша жизни»… Впервые я ощутила вкус настоящей литературы. Это было то самое - хорошее старое, которого не было в школьной программе. Ну, и, конечно, мы зачитывались совершенно новым: девчачьи записные книжки были испещрены стихами Рождественского, Вознесенского, Ахмадуллиной, Евтушенко, Тушновой. Мы их переписывали друг у друга.
В восьмом классе началось мое юнкорство в молодежной газете «Ленинец». Чтобы попасть в редакцию, нужно было доехать до трамвайного кольца перед нынешней «Гостинкой», дойти до Оперного театра, свернуть направо, на Пушкинскую аллею, а там уже до Дома печати на Пушкина, 63 - рукой подать. Мне очень полюбился этот маршрут, особенно аллея, растянувшаяся на два квартала. Тогда деревьев там было гораздо больше, вдоль ограды густо росла жимолость, а кое-где и акация. Чугунная изгородь по заказу горкомхоза была изготовлена на Каслинском чугунно-литейном заводе (точно такие решетки использовались на строительстве канала Москва-Волга), установили ее в 1949-м, к 150-летию поэта. Убрали ограду при Шакирове в самом начале «мраморной лихорадки», поменяли на гранитный парапет. Бюст Пушкина при входе со стороны улицы Ленина перекочевал к зданию Дома актера.
В любое время года аллея выглядела поэтично, сообразно юношескому настроению от прочитанного или услышанного. Люди в редакции казались необыкновенными. Кроме журналистов, там можно было увидеть писателей, спортсменов, шахматистов, преферансистов вроде Кости Попкова, диссидентствующих поэтов, среди которых выделялся Стас Сущевский. Высококультурный человек, эрудит и интеллектуал (у его отца, преподавателя пединститута, была одна из лучших в городе библиотек), он и внешне отличался от большинства, у него была неподражаемая манера носить пальто и плащи - с приподнятым сзади воротником, даже в сильные морозы ходил по европейской моде без головного убора. Тогда это было редкостью, и на него смотрели, как на сумаcшедшего.
Именно Стас познакомил меня с Александром Глезером, приехавшим погостить домой. Глезеры занимали часть большого дореволюционного дома на Карла Маркса, 9, рядом с красивейшим в городе зданием, построенным в начале прошлого века купцом Костериным. Костерин обожал свою жену - Екатерину Павловну, урожденную Попову, дочь городского головы, поэтому фасад дома украсил ее «лепным личиком» - маскаронами. Между домами стоял высоченный тополь. Через дорогу на этом же перекрестке находилась замечательная булочная с кафетерием, где можно было славно согреться, поев вкуснейших горячих пончиков, посыпанных сахарной пудрой, запив их ароматным кофе с молоком. Кажется, и в тот раз, когда мы редакционной гурьбой отравились к Глезеру, прежде зашли за пончиками.
Говорили, что Глезер в близкой дружбе с Андреем Вознесенским, В этом нас, недоверчивых провинциалов, убедили с гордостью показанные сборники поэта с дарственными надписями. В те годы Александр Давыдович занимался литературной работой, на его счету было около семи книг с переводами грузинских авторов. Вообще-то, он окончил Московский нефтяной институт и некоторое время работал в «ящике». Вероятно, и сам не предполагал, как круто поменяется его жизнь.
В один прекрасный день Глезер оказался обладателем солидной коллекции современного русского искусства. В 1974-м разгромили «бульдозерную» выставку художников-нонконформистов, а он был одним из организаторов. После этого пришлось податься в эмиграцию. Небольшую часть картин все-таки удалось вывезти. Как ни странно, никто особенно не стремился оставить работы в Союзе. С точки зрения людей, дававших разрешение на вывоз, эти полотна не представляли никакой ценности - мазня, хлам, а не искусство. Какие-то там Крапивницкие, Рабины, Целковы да Немухины - грош им цена. Оставшиеся картины потом потихоньку, под эту недальновидность, переправили Глезеру по дипканалам.
До Уфы долетали слухи, что в Монжероне под Парижем Саша открыл Музей современного русского искусства, чуть позже такой же появился в Нью-Джерси. Также он основал издательство «Третья волна», где выходили в свет одноименный альманах и журнал «Стрелец», который продолжает печататься и в наши дни, уже в России, только как альманах. Александр Глезер - организатор многих выставок российских художников за рубежом, автор целого ряда книг о современном искусстве и литературе.
Когда в декабре 1989-го он впервые после долгих лет разлуки с родственниками и друзьями приехал в Уфу, все удивлялись его энергии и моложавости. Он развернул здесь бурную деятельность: встречался с поэтами и писателями, наслышанные о нем художники рвались попасть к нему, квартиру на Ленина, 2, где жила его сестра Татьяна, осаждали разного рода занятий молодые люди, жаждавшие мировой славы. Один из вечеров гость провел в мастерской Сергея Краснова. Оставшуюся часть ночи Глезер, Ося Гальперин и Саша Касымов читали стихи на квартире у художника Рамиля Латыпова. Под утро мы с мужем возвращались домой по заснеженной безлюдной Пушкинской аллее. Снег шел мокрый, следов на тротуаре мелькало множество, но было понятно: скоро их снова занесет, и станет скользко.
Несогласные
В начале 70-х Стас Сущевский уехал в Махачкалу. Говорили: «К Гамзатову». Произошло это года через два после громкой истории с «Метафорой». Было такое творческое объединение при обкоме ВЛКСМ. Решил первый секретарь Юрий Поройков взять под комсомольское крыло молодую пишущую братию. И сам он был, кстати, не лишен литературных способностей. По словам тогдашнего редактора «Ленинца» Марселя Гафурова, «решил Юра посоревноваться с газетой - кто сильнее повлияет на творческую молодежь».
Цветом «Метафоры» стали Стас Сущевский, Мадриль Гафуров (младший брат Марселя), Газим Шафиков, Эдуард Годин, Руслан Максютов, Юрий Шуганов, Марат Хабибуллин, Анатолий Козлов - лучшие молодежные литературные силы республики.
Название объединению дал Ромэн Назиров, в конце 50-х заведовавший отделом литературы и искусства в «Ленинце», а после окончания аспирантуры МГУ работавший в Башгос-университете.
Просуществовало объединение ровно столько, сколько Поройков находился на своем посту - с 1966-го до 1968-го. К тому времени, когда был  решен вопрос о его переводе в Москву, в ЦК ВЛКСМ, «Метафора» была забыта и заброшена - словом, никому не нужна. Собираться стало негде. И вот однажды (приближался главный праздник - 7 ноября 1968 года) «метафорцам» захотелось пообщаться, посидеть где-нибудь, почитать друг другу стихи. Лет-то им всем было от 22-х до 30-ти с небольшим. Деться некуда, в кафе и рестораны попасть невозможно - мало их было в городе, те, что есть, битком набиты перед годовщиной Великого Октября. Ходили-ходили по улицам в поисках пристанища и наконец набрели на синенький строительный вагончик, стоявший на углу Цюрупы и Коммунистической. В нем было пусто, а главное - тепло, выпили сухого вина и стали читать свои «вольные» стихи. Конечно, они и предположить не могли, что у них давно завелся стукачок, который на этот раз потерял, вероятно, терпение из-за долгого блуждания по улицам. Возможно, дело об «антисоветской деятельности» «Метафоры», незамедлительно раскрученное КГБ, было частью неведомой нам политической игры. Ведь все произошло, когда не только Поройков уехал в Москву, но и сам Нуриев, назначенный на пост министра заготовок СССР, паковал чемоданы. А, может, просто гайки стали закручивать: чем мы, дескать, хуже Москвы, и у нас имеются «антисоветчики», с которыми мы успешно боремся..
Так печально закончилось благое комсомольское начинание. Больше всего досталось единственному в «плохой» компании члену КПСС - Мадрилю Гафурову. Его разбирали на бюро обкома КПСС, хотели исключить из партии, но все-таки вынесли строгий выговор с занесением в личное дело. У Мадриля напрочь пропало желание писать стихи. Он решил заниматься только журналистикой. Был собкором Гостелерадио, помощником Председателя Президиума Верховного Совета БАССР. Сегодня весьма доволен тем, что сумел остаться все же и поэтом - недавно выпустил два сборника «Я весь в своих стихах» и «Когда поет жаворонок» - и верным партийцем. В настоящее время является секретарем рескома КПРФ, редактором газеты «Коммунист Башкортостана» и собкором «Правды».
Светлой личностью был Эдуард Годин, которого друзья по цеху называли «нашей совестью». Это был необыкновенно чистый, добрый человек, высоким ростом, сильным голосом и большими серо-голубыми глазами напоминавший Маяковского. Работал в многотиражной газете «Водник Башкирии». Жил с матерью на Гастелло, на улице Промышленной. Кажется, они были из эвакуированных. Стихи писал потрясающе искренние. Мы, салаги, относились к нему с огромной нежностью, хотя подшучивали над его велюровой шляпой какого-то необыкновенного, футуристического ярко-изумрудного цвета. По этой шляпе, которую он берег и лелеял, его можно было узнать за версту - с одного конца Пушкинской аллеи до другого. Однажды, уже будучи собкором всесоюзного «Водника», Годин отправился в командировку, кажется, в Набережные Челны и погиб там при невыясненных обстоятельствах.
У Стаса Сущевского постоянной работы не было. Но когда вышел указ о привлечении к ответственности тунеядцев, он стал подрабатывать тренером в бассейне «Буревестник», а летом спасателем на Белой. В вину ему поставили единственную, но крайне подозрительную строчку - «Туманы владеют умами». В Дагестан он уехал со второй женой - артисткой филармонии Фаиной Графченко, яркой красивой брюнеткой. Там он много переводил с аварского. Его племянница Наташа Парамонова-Кирдякина отдыхала как-то у него в доме на Каспийском море. Стас подарил ей сборник Расула Гамзатова «Остров женщин», изданный в Москве в 1983 году, в котором оказалось немало стихов в его переводе. У него на Каспии в свое время перебывало много знаменитостей, в том числе Владимир Высоцкий с Мариной Влади. Связь с ним прервалась более десяти лет назад. В Уфе живут его дочь Елена и внучка Снежана.
В истории с «Метафорой» пострадал еще один человек, не имевший к ней никакого отношения. Строгача вкатили Мадрилю, а занесли его по ошибке в личное дело брату Марселю, о чем тот даже не догадывался много лет. Имена-то похожи.
Слова «диссидент» тогда в Уфе в широком обиходе не было. Одним из первых несогласных стал Борис Развеев, впоследствии известный священник отец Борис, настоятель церкви Рождества Богородицы, возвращенной верующим в 1991 году.
Отца Бориса я знавала еще в его мирском прошлом - совсем молодым, веселым, беззаботным. Однажды милый юноша - студент юрфака принес в «Ленинец» статью о какой-то библиотеке, и ее напечатали.
Небольшого роста, смуглый, темноволосый, сероглазый, он обезоруживал окружающих своим обаянием. Предположительно, первые неприятности у него начались на госэкзамене - неудачно поспорил с экзаменатором. Но диплом ему все-таки выдали, и он даже работал по распределению на «горелом» заводе, что, по мнению местных историков церкви, дало ему толчок к чтению богословской литературы. Любой уфимец из коренных скажет, что «горелый» завод (Дом Профсоюзов) стоял на месте Александровской церкви. Потом он окончил духовную семинарию, затем академию. Кстати, имидж бывшего «политически неблагонадежного» привлекал, паства его любила, да и с людьми он умел разговаривать.
В последний раз мы виделись в 2000 году в Москве, где отец Борис служил с конца 90-х. Спустя несколько лет его перевели в православную церковь в итальянской Вероне. К несчастью, 31 марта нынешнего года его не стало. Похоронен в Самаре, где живут его родственники.
В том самом кафетерии с пончиками, что находился напротив входа на Пушкинскую аллею со стороны Карла Маркса, работала миловидная темноглазая блондинка, маленькая, смуглая, с «революционным» именем Аврора. Аврора Ивановна, мать Бориса. 
Белые слоны 
В конце 60-х, узнав, что я собираюсь в Москву, поэтесса Римма Мазитова попросила занести ее стихи в редакцию журнала «Юность».
Только подошла к отделу поэзии, как дверь вдруг открылась, и оттуда вышел Евгений Евтушенко - улыбающийся, в распахнутом нерпичьем полушубке.
Пока, стоя в коридоре, я переваривала встречу с «последним советским поэтом», «мальчишкой со станции Зима», вспомнились его «Белые ночи в Архангельске», написанные в 1964-м и переложенные кем-то на музыку: «Все это белых ночей переливы, все это только наплывы, наплывы, может, бессонницы, может быть, сна…». И еще: «Вот он восходит по трапу на шхуну: «Я привезу тебе нерпичью шкуру…». Мгновенное смыкание поэзии и действительности на грани волшебства.
Риммины стихи в «Юности» напечатали. Пожалуй, тогда она была единственным уфимским автором, попавшим в престижный журнал Союза писателей СССР. Стихотворение называлось «Белые слоны». Как известно, эти редкие красивые животные-альбиносы издавна водятся на территории Индокитая. В XVI веке из-за них даже война разразилась между Бирмой и Сиамом. И сегодня они почитаемы, особенно в Таиланде, где считаются собственностью короля. В представлении Риммы белые слоны - свободные, независимые, духовно избранные, инакомыслящие существа. Особой породы. Может быть, «несогласных» она и имела в виду.
Римма была невероятно талантливой, эксцентричной и болезненно ранимой. Как-то, собираясь в свое ежегодное паломничество по пушкинским местам, спросила: «Еду в Михайловское, что тебе привезти?» Я попросила прислать пару листочков с любимого пушкинского дерева.
Этот конверт с письмом Риммы храню много лет. Боюсь его открывать - листья  тут же превратятся в прах. А послание помню наизусть: «Дорогая Рашидуля, обошла все окрестности Михайловского, расспрашивала местных жителей, экскурсоводов, никто не дал вразумительного ответа. Сама догадалась: пушкинское дерево - это, конечно же, липа. Настолько она могущественна и прекрасна! Черный ствол и нежно-зеленая, легкая, как облако, крона».
Вот и на нашей Пушкинской аллее пока еще растут липы. Правда, ряды их становятся все более прореженными. Не дай бог, кому-нибудь в голову придет сделать парковку на этом историческом месте.
Будущий бульвар был обозначен уже в 1803 году на карте Уфы архитектором Гесте. Обустраивать начали в 1837-м, в год гибели Пушкина, по тогдашней Почтовой улице (имя поэта она получила в 1899 году). Поистине бывают странные сближенья.
Городские власти выделили на это более двух тысяч рублей. Заплатили крестьянину Кулавину за распилку 130 бревен, которые пошли на забор, кузнецу Петру за восемь пар петель к воротцам, Афанасию Иванову за доставку и посадку 40 березок и 74 рябинок. В 1845-м подсадили алый шиповник. Но лишь немногие деревья прижились. Козы и коровы уфимских обывателей паслись порою прямо на улицах, от них и забор на бульваре не всегда спасал. До 1860-х в городе не было ни одного приличного бульвара и публичного сада. Только после открытия Губернского музея в 1864 году (сейчас в этом старейшем здании на Пушкина, 85/1 находятся офисы разных фирм) на аллее посадили липы. Все эти данные нашел в архиве краевед Владимир Буравцов.
В Эрмитаже хранится альбом «Виды города Уфы, снятые в 1867 году» фотозаведением госпожи Петровой (личность не идентифицирована), оформленный, видимо, для подарка некой важной особе из Петербурга. В 2001-м снимки экспонировались в художественном музее имени Нестерова. На одной из фотографий - Аллейки, липы на них совсем маленькие, видна усадьба Нестеровых.
Во времена Михаила Нестерова их так и называли - Аллейки. «Еще помнится такое: ранняя весна, Пасха, - вспоминает художник в «Давних днях». - Посмотришь из залы в окно или выскочишь, бывало, за ворота, что там творится? А там празднично разряженный народ движется по улице к качелям. Еще задолго до Пасхи, бывало, станут возить на нашу площадь бревна, сваливать их поближе к Аллейкам, - значит, пришла пора строить балаганы, качели и прочее. К первому дню Пасхи все готово, действует с шумом, с гамом, с музыкой…».
Близость торговой площади не способствовала популярности Аллеек у «приличной» публики. «Уфимские губернские ведомости», не выдержав, в 1904-м разразились гневными инвективами. «К сожалению, ошибочно допускать, что Аллейки хотя бы отчасти оправдывают свое назначение, оне не только не представляют мало-мальски благоустроенного сквера, к которому прикасалась бы заботливая рука наших отцов города, но в летнее время каждый порядочный человек старается подальше их обойти.
Благодаря своей заброшенности и загаженности, Аллейки превратились в место скопища разных пьяниц, проходимцев и босяков, которые не стесняются между собою ни в выражениях, ни в действиях. Скопищам таких лиц очень содействуют и понастроенные городскими деятелями в Аллейках разные не то будки, не то шалаши - одним словом, крайне неприглядные помещения, от которых отвернулись бы в деревне, а не только в благоустроенном городе, - и которые тем не менее в узаконенное время служат торговле разных «лимонадов» и «кумысов», а в неположенное - ночное - время чему-то другому, но только, очевидно, нелегальному».*
Облагородились Аллейки после строительства Аксаковского народного дома, заслонившего их от мясных рядов и лавок, торгующих гробами и намогильными крестами. В советское время, еще до войны, шло активное озеленение города. Одна часть территории Верхне-Торговой площади, где находился так называемый Фонтан (водопровод), была отведена под сквер Ленина. Другую, что ближе к Аксаковскому дому, планировали превратить в сквер Маяковского, но в конце 40-х после установки памятника вождю народов его назвали Сталинским. А сквер Маяковского, как известно, появился позже на том самом углу Коммунистической и Цюрупы, где повстречался однажды членам «Метафоры» злополучный строительный вагончик. 

***
У каждого уфимца есть своя история из детства, связанная с Аллейками и старым базаром, на месте которого высятся корпуса УГАТУ. «Ты разве не помнишь, - говорит Гуля, - на Пушкинской аллее все время сидели попрошайки. Зная это, я заранее выпрашивала у деда - мы с ним на базар ходили за медом - пять копеек и подавала самому, на мой взгляд, несчастному и жалкому. Дед дома нахваливал меня бабушке: «Вот какая сердобольная у нас внучка растет».
Гузель Агишева, московский журналист и автор великолепного издания «Реставратор всея Руси» (воспоминания о Савве Ямщикове), признанного Союзом журналистов России лучшей книгой 2010 года, - внучка классика башкирской литературы Сагита Агиша. Вот уж кто любил прогуливаться по Пушкинской аллее! Как ни заверну туда - навстречу Сагит-агай, в неизменном беретике и с клюшкой дорогой кубачинской работы (есть такой горный аул в Дагестане, родина несравненных чеканщиков и ювелиров). Ходил он, как пишет Гуля в воспоминаниях о нем, «слегка раскачиваясь, уловив какой-то ритм, по-балетному выворачивая стопы». Ноги у него болели, но он вида не подавал. Гуля вспоминает, как они однажды поехали на дачу. В электричке какая-то женщина уступила ему место, а он ей говорит, что «на самом деле палка ему нужна для декорации, некоторые доверчивые люди, мол, на это попадаются, а так он здоров, как бык. «И не стыдно?» - вдруг спросила женщина. «Очень стыдно», - сокрушенно произнес дед…».
Великий хохмач, умница, желанный гость во всех редакциях, он производил впечатление счастливейшего из смертных. Идет себе не от мира сего, поглядывает на прохожих, любуется птицами, перепархивающими с ветки на ветку. Встретить его было доброй приметой.

 

Рашида Краснова








НАШ ПОДПИСЧИК - ВСЯ СТРАНА

Сообщите об этом своим иногородним друзьям и знакомым.

Подробнее...






ИНФОРМЕРЫ

Онлайн подписка на журнал

Ufaved.info
Онлайн подписка


Хоккейный клуб Салават ёлаев

сайт администрации г. ”фы



Телекомпания "Вся Уфа

Казанские ведомости


яндекс.метрика


Все права на сайт принадлежат:
МБУ Уфа-Ведомости