Демская сказка

На Деме
Однажды летней порой отец разбудил меня в четыре часа утра. Ласково и хитро улыбаясь, он тихо сказал: "Вставай, едем на рыбалку!" Сна как не бывало, и через пять минут я, уже готовый ехать куда угодно, суетился около лодки. Неожиданность события наполнила душу неописуемой праздничной радостью. Оказывается, еще с вечера все было готово к отплытию! И вот уже отец принес небольшую корзину с едой, велел мне садиться за весла. Я знал, что мы поплывем на нашу Дему.
 Отец родился на берегу этой красивой реки в деревне Ново-Япарово в Давлекановском районе, почти полжизни прожил рядом с ней, пока судьба не забросила его на берега Агидели. Он любил свою родную реку, знал все хитрости летней рыбалки на Деме.
 По колено в воде, через узкий, почти уже пересохший перешеек мы перетащили лодку из нашего озера и очутились на Белой. Отец завел старенький, сто раз перебранный движок, и мы помчались по течению, в сторону железнодорожного моста.
Белая была вся в облаках утреннего тумана, отец направлял лодку, ориентируясь по еле видным очертаниям прибрежной полосы. Удобно устроившись на брезенте, я незаметно для себя заснул. Проснулся от внезапной тишины, уже на Деме. Солнце разогнало остатки тумана, утренняя тишина была наполнена радостной разноголосицей проснувшихся птиц.
 Река встретила нас приветливо, как старых друзей. Мы причалили около развесистой старой ивы. Быстро перенесли рыбацкое снаряжение на берег, и отец начал не спеша колдовать над снастями. Я же занялся донками. Наконец все было готово для рыбалки.
И началось самое интересное и увлекательное занятие на свете. Отец решил поймать сома и начал устанавливать около берега свои старинные, только ему известные снасти, он их называл "мурда", "нарята" и "канатлы битял" и говорил, что в старину их плели из тонкой лозы, сейчас же он их сделал из сетки. Ближе к обеду клев прекратился, и все же на уху мы успели наловить рыбы.
 Каждый согласится со мной, что на свете ничего не бывает вкуснее, чем уха с дымком на природе, на берегу речки! После нее, попив еще и чайку, заваренного со смородиновыми листьями, мы решили отдохнуть. Отец велел мне поспать, он сказал, что ночью покажет, как ловить рыбу при помощи старинной рыболовной снасти под названием "маскау". "Это что, новый московский способ ловить рыбу? - удивился я. (Башкиры Москву называют именно так - Маскау). Отец засмеялся: "Нет, просто названия совпали, а так это старинный башкирский способ".
 Вечерний клев был отменный, приманенная подкормкой рыба не задумываясь хватала насадки из красных навозных червей. Я постоянно суетился, пытаясь быстрее насадить очередной пучок приманки, отчего иногда лески запутывались, и досада от потери драгоценного времени доводила меня до слез. Отец, добродушно посмеиваясь надо мной, спокойно помогал распутывать лески, приговаривая, чтобы я не торопился - суждено быть на крючке, то не уплывет, всю рыбу не переловишь. Немного успокоившись, я начал наслаждаться рыбалкой.
Вечером отец проверил свои снасти. Рыбы было много, но сома не было. Внезапно появились комары, и мы, отбиваясь от них, стали прятаться в дыму у костра. Отец снова взялся за уху, потом стал жарить рыбу на сковородке, предусмотрительно взятой им из дома для этого случая.
Незаметно поздние летние сумерки опустились на реку. Слышно было, как крупные рыбы плещутся около берега. Порой они с таким шумом бросались на свою добычу, что эхо разносило глухие удары азартной охоты по всей реке.
 Поздним вечером мы сели в лодку. Отец, прихватив заранее подготовленные берестяные факелы (они были сделаны из намотанной на палку сухой коры поваленной недалеко от нашей стоянки старой березы), сильно оттолкнулся от берега. Немного отплыв вверх по течению, мы разожгли первый факел, и отец взял в руки какую-то длинную рогатину. "Эта снасть и называется "маскау", - пояснил он.
Под развилкой рогатины был прочно привязан один конец петли, свитой из конского волоса, а другой, свободный, закреплялся на конце развилки так, чтобы можно было подвести ее под спокойно стоящую крупную рыбу, подсечь ее и выбросить на лодку. Тихо сплавляясь по течению реки рядом с берегом, освещая факелом воду, я высматривал на дне добычу. Вода, хотя и казалась днем мутноватой, под светом факела оказалась прозрачной - можно было спокойно разглядеть, что творится на мелководье. Вот я увидел, как стайка мелких рыбок застыла в нерешительности и вдруг, испугавшись тени лодки, юркнула под речную растительность. Водоросли, растянувшись по течению реки во всю длину, шевелились, как живые причудливые змейки. Наконец я увидел огромную щуку, застывшую, как обрубок бревна, на дне реки. Я стал знаками возбужденно показывать отцу, где находится рыба. Отец начал осторожно подводить петлю, но в последний момент щука, резко вильнув хвостом и подняв кучу донного песка, исчезла. Упустив еще пару щурят, отец отложил в сторону рогатину, стал вспоминать, что когда-то в молодости он здорово справлялся с такой снастью, никогда не оставался без улова. "Надо было взять с собой острогу",- сказал он, и мы отправились проверять поставленные еще утром морды.
Рыбы снова было много, польстившись на приманку, в морды поналезло много крупных раков, и отец, очищая снасть, начал их выбрасывать в воду. Я удивился - они же такие вкусные, если их отварить! На это отец очень серьезно ответил: "Этих раков даже ворона не клюет, собака не ест, они же питаются падалью, а ты хочешь скормить их мне. Башкиры даже в голодные годы войны раков не ели". Вспомнив, с каким удовольствием уплетал их недавно с соседскими мальчишками Ванькой и Илюшкой, я с досады сплюнул прямо в воду. И тут же получил замечание: "Запомни, никогда не плюй в воду, никогда не позволяй себе этого, сидя верхом на коне. И вообще плеваться некрасиво".
 Наконец, довольные уловом, мы выбрались на берег. Разожгли почти погасший костер, стали кипятить чай. В такие минуты отец становился лет на десять моложе, мне казалось, что даже морщинки разгладились на его суровом лице. Он улыбался и был очень доволен этим редким днем.

Крылатый змей
Мы сидели у костра и пили чай, заваренный на смородиновых листьях. Над нами было чистое ночное небо, обрамленное мириадами звезд. На реке шумно охотились крупные рыбы, их громкие всплески будоражили воображение, мне казалось, что из глубины поднялись какие-то сказочные чудовища, которые затеяли свою водную игру. Спать совершенно не хотелось. Немного оробев от ночных звуков, я прислушивался к этому загадочному речному шуму. Мое детское воображение порождало сотни вопросов к отцу. Но я не успел их задать - отец, словно почувствовав мое настроение, вдруг начал рассказывать сказку о крылатом змее - аждахе.
"Знаешь, сынок, здесь, где мы сейчас ловим рыбу, в древние времена жил крылатый змей - аждаха, он был бессмертным", - так начался его рассказ. "Жил он, никого не таясь, никому не причиняя вреда. Питался рыбой, плескался в воде, а иногда взлетал высоко в небо и начинал кружить над башкирскими селениями. И люди знали - когда змей поднимается в небо, идет беда.
Башкиры-минцы, предупрежденные крылатым змеем, начинали собирать своих воинов. А враг, стремившийся застать минцев врасплох, разбить, разграбить их селения, вдруг встречался с башкирскими конниками. Они видели перед собой воинов, готовых к сражению, над головами которых летел крылатый змей, извергая из пасти огонь и пламя. Враг приходил в ужас и в панике бежал. Минцы преследовали врага, а над ними, словно огромное знамя, извергая огонь из пасти, летел их защитник - крылатый змей-аждаха. Слава о драконе - защитнике башкир разлетелась по всем краям, и враг стал их земли обходить стороной.
Зажили с тех пор башкиры спокойно и богато. Их стада множились, они перестали строить стены вокруг своих городов, оружие начало ржаветь без надобности. Со всех сторон к ним приезжали купцы, привозили шелка и бархат, украшения и богатые одежды, а увозили золото и серебро, куньи меха и кожу, мед и воск. Слава о богатом крае дошла до монгольского хана по имени Джучи, и он решил завоевать башкирские земли.
И вот снова, неожиданно для всех, поднялся в небо крылатый змей, извергая огонь и пламя, он начал кружить высоко в небе над башкирскими селениями. Не верили люди, спрашивали друг друга - неужели снова к ним идут вражеские орды?
Башкиры, оповещенные о грядущей беде, все же успели наточить оружие и собрать воинов. Четырнадцать лет сражались они с многочисленными ордами Джучи-хана. И всегда рядом с ними был их верный друг и защитник, грозный для врагов и добрый для друзей - крылатый дракон.
Умер старый хан Джучи, так и не сумев покорить башкир. Его сын Бату-хан, поняв, что не победит в открытом бою, пошел на хитрость. Он предложил им вечную дружбу и союз. Башкиры всегда встречали тех, кто приходил к ним с миром, радушно, с открытой душой. Так они приняли и батыевых послов.
Но крылатый змей почувствовал обман и взмыл в небо. И снова начал он беспокойно кружить, предупреждая их о грядущей беде. Послы успокоили башкир, мол, дракон не знает, что они прибыли к ним с добром, что больше воевать с ними не желают. Доверились башкиры льстивым послам. И тогда змей обиделся, что люди ему не поверили, сделал прощальный круг над их селениями и спрятался в одной из пещер под скалами Уфы.
Узнав об этом, монголы темной тучей хлынули на башкирские земли и завалили огромными камнями вход в пещеру, где спрятался крылатый змей, перегородили дубовыми стенами, поставили охранниками лучших своих воинов.
И началась у башкир беда. Бату-хан запретил башкирам строить города, добывать железо и ковать оружие - теперь они должны были платить ясак и поставлять конников для монгольских войск. И башкиры, оставшись одни против всей орды, вынуждены были подчиниться. А монголы- кочевники постепенно уничтожали башкирские города - один за другим.
И вот вместо города минцев на берегу Уфа-идели выросло "Чертово городище", другие, что высились по берегам реки Дим, сожгли дотла. И теперь только старые насыпные валы, сохранившиеся до наших времен, указывают нам, где находились города ремесленников и гончарных мастеров.
Минцы с тех пор, как на берегу Уфа-идели поселились монгольские ханы, за их темные и несправедливые дела, которые они постоянно творили, стали называть эту реку Кара-идель - черная река.
Но башкиры не собирались сдаваться и вечно терпеть несправедливость и обман со стороны монгольских ханов - триста лет они воевали за свободу, и наконец, в тот год, когда царь Иван Грозный взял Казань, башкирам удалось захватить "Чертово городище" и освободить крылатого змея. И вот он, наконец свободный, расправил свои крылья и поднялся высоко в небо. Оттуда он увидел ногайское поселение, которое тянулось вдоль берега Кара-идели на целых десять верст. Тут вспомнил дракон, как злые ханы держали его в заточении, из его пасти вырвалось пламя, и он стремительно бросился на него с высоты.
 Видя, что башкиры сумели сбросить с себя проклятое иго без его помощи, крылатый змей ушел в одну из бесчисленных пещер Уфы. До сих пор он спит в одной из них. Но прежде чем уйти, он оставил заклинание. Если повторить его три раза, то змей-аждаха проснется от спячки и снова поднимется на защиту башкир".
 Отец замолчал и снова подбросил сухие березовые ветки в почти уже потухший костер. Короткая летняя ночь подходила к концу. Ранний утренний рассвет разбудил лесных птиц, их радостное щебетание заполняло окрестности. С реки все еще доносились всплески огромных рыб, и мне казалось, что это крылатый змей чистит свое чешуйчатое тело и играет в утренних лучах солнца. Мне захотелось побежать к берегу и крикнуть: "С добрым утром, крылатый змей!" Но вместо этого я, словно почувствовав, что отец еще не все рассказал, нетерпеливо, словно маленький ребенок, которому не рассказали сказку до конца, потребовал: "А что было дальше? Что потом?"
Отец задумался и грустным голосом сказал:
"Потом появились новые сатрапы, которые пытались нарушить права, данные башкирам царем Иваном Грозным, хотели отобрать их земли. И тогда башкиры вместе с казаками, крепостными и заводскими крестьянами, чувашами, марийцами и другими угнетенными народами поднялись на борьбу с ними во главе с Емельяном Пугачевым и Салаватом Юлаевым. Много раз пытались они освободить крылатого змея, разбудить его от глубокого сна, и потому не раз осаждали уфимскую крепость.
Разузнали о существовании дракона и сатрапы, начали преследовать тех людей, кто знал заклинание, кто пытался разбудить дракона. Их ловили, бросали в тюрьмы, пытали, стараясь узнать заветное слово. Но никто не выдал тайны врагу. Тогда отрезали язык, чтобы они не могли разбудить дракона, не смогли передать людям эту тайну. Эти герои пострадали за веру и счастье всех людей. О них сочиняли песни, славили их жизнь. До сих пор их имена живут в сердцах всех башкир".
Отец замолчал и надолго задумался. А я почти шепотом спросил у отца: "А ты знаешь заклинание, которым можно разбудить крылатого змея? Научи меня этим словам!" Отец по-доброму, внимательно посмотрел мне в глаза и очень серьезно сказал: "Любому человеку с чистой душой сердце само подскажет эти слова". Я загрустил, что не смогу завладеть великим секретом в тот же час. Вдруг, вспомнив, что когда мы едем на автобусе по тридцать третьему маршруту к нам, на Пугачевку, слева остаются огромные железные ворота, закрывающие вход в скалу, я вскочил и, торопясь и заглатывая слова, заговорил: "Я знаю, где змей спит, он точно, точно там, где железные ворота! Туда еще все время завозят коробки, наверное, с едой для дракона! " Отец заулыбался: "Да нет, сынок, там склады на случай войны, там закрома Родины". Потом он задумался и очень серьезно мне сказал: "Если тебе откроется заклинание, НЕ БУДИ СПЯЩЕГО ДРАКОНА! Так надо. Дай мне слово!"
 Я понял главное - что дракон был добрым. И, услышав на реке очередной всплеск крупной рыбы, я все-таки побежал к берегу и крикнул: " С добрым утром, дракон!" И эхо, отражаясь от берегов, ответило: "С добрым, с добрым, с добрым…"
С тех пор прошло много лет. Иногда я вспоминаю отцовскую сказку про доброго крылатого змея - аждаху. Дракона я не искал, но если бы встретил, то не стал бы будить его - я ведь обещал это отцу. Сидя на валу, оставшемся от древнего города - это место показал мне отец - я вспоминал сказки моего детства.

***
А сома мы все-таки поймали - он, огромный, усатый, залез в одну из снастей отца. Это было счастливое лето моего детства.

Махмут Салимов